Марку в очередной раз поплохело.
— А… хм… в каком году ты сюда попала?
— По — местному — в прошлом. А в Болгарии был, я точно помню, семьдесят девятый…
— О Господи…
— А ты из какого?
— Две тысячи двенадцатого…
Весю это известие, наоборот, обрадовало.
— Здорово! Значит, на Земле всё в порядке, никакой ядерной войны, прогресс вон налицо, судя по твоим заковыристым словечкам. Ты сейчас, наверное, из землян самый умный!
— Ага, продвинутый дальше некуда.
— Куда продвинутый?
— Эм… замяли. А ещё с Земли тут кто‑нибудь есть поблизости?
— Да полно! Правда, многие из каких‑то дремучих эпох, тяжеловато с ними, консерваторы страшные. Живут по — старинке, ко мне только за травами бегают, от остального отказываются. А я, между прочим, несколько новых лекарств сама придумала, они посильнее будут! Из двадцатого века только ещё одна девушка, китаянка, мы с ней подруги. А вообще молодёжи у нас много, и из пришлых, и из тех, кто уже тут родился. Все очень интересные…
— Угу, особенно от смешанных браков. Например, дочка синего гоблина и гномихи, — хрюкнул кот. — Такая милая барышня, ростом и цветом в папашу, а от мамочки — боевой характер, ну и, само собой, борода до пояса… Кстати, совет, держись от неё подальше, Тарика любит таких фигуристых!
Марк закатил глаза, но промолчал. В какой же бредовый мир его занесло!!
Повисшую паузу заполнил топот босых ног по дорожке и звонкий детский голос:
— Веся, Веся! Я тебе такое принёс!!
Дверь со стуком распахнулась, и в прихожую влетел растрёпанный белоголовый мальчишка, тот самый, что недавно был «спасён» Змеюном от злых гусей.
— Вот, Ари велел передать, это цветоглазка, он сам нашёл, он знает, что тебе надо, хотел сам занести, но занят! Попросил меня и велел передать… — на одном духу выпалил эльфёнок и, подскочив к сидящей у стола девушке, звонко чмокнул её в щёку.
— Ну, ты рада?!
— Конечно, спасибо, Милль, и передай брату огромное спасибо.
— А поцелуй??
Веся смущённо отмахнулась и взяла потрёпанный невзрачный букетик, окинув последний далёко не романтическим взглядом. Редкая, очень полезная травка, ура — ура!
Эльфёнок между тем заметил неизвестного гостя и уставился на него во все глаза.
— Ой, дяденька, а вы кто?
— Конь в пальто!!
Жуткий завывающий голос принадлежал, как ни странно, не Марку, а шёл из тёмного угла рядом со входной дверью. Эльфёнок от неожиданности взвизгнул и не придумал ничего лучшего, как кубарем скатиться в открытое окно. Веся обеспокоенно высунулась наружу.
— Милль, ты цел?!
— Угу! Я, это… попозже зайду! Дел много!
Стукнула калитка. Веся обернулась к гостю, недовольно сложив руки на груди.
— И что это за шутки? Чего ребёнка пугаешь?
Марк вздохнул и пожал плечами.
— Это не я.
— Да неужели? А кто?
— Я! Эй, ну давай, тащи меня в общество, тут плохо видно!
Не глядя на вздрогнувшую хозяйку, Марк подошёл к двери и, сняв с гвоздя свой потрёпанный кожаный плащ, сгрузил его на скамью рядом с собой.
— Вот, знакомьтесь. Это мой друг.
Повисла напряжённая тишина.
— Ты… дружишь с говорящей одеждой?
— А ты — с говорящим котом, и что? — недовольно выдал плащ и медленно, с видимым усилием пополз вверх, пока не оказался рукавами на столе. Побледневшая Веся на всякий случай отодвинулась подальше. У них, конечно, чудеса не редкость, но такое!
— Да не бойтесь вы его, — Марк недвусмысленно сунул кулак в район ворота. — А ты мог бы не орать, придурок, а подождать, когда я сам про тебя скажу.
— Ага, дождёсся… к пенсии, — пробурчал плащ. — Сидишь жрёшь, светские беседы разводишь, а обо мне забыл! Я чуть не заплесневел в этом углу…
— Ладно, не бухти. Извините, познакомьтесь с моим одноклассником Петькой.
— Пётр Андреевич Лопухов, — важно поправил тот и отвесил лёгкий поклон. — Поэт, музыкант и вообще человек искусства.
— Временно неработающий, — вставил Марк.
— Гении всегда бедны! — высокомерно отмахнулся плащ.
— А… так вы всё‑таки человек? — осмелела Веся. — Вас заколдовали? Кто?
— Видимо, мир ваш безумный и заколдовал… — пригорюнился тот. — Мы с Маркушей, когда домой шли, он ещё хоть что‑то соображал, а я вообще в отключке был. Он говорит, что тащил меня на плече аки плащ… И тут угодил в эту вашу мерцалку. А там не разобрались, что я вообще‑то живой, и вот, когда очнулся, увидел, что превратился в это безобразие… Мало того, что из дома спёрли, так ещё и ползай тут, как дурак, или виси у этого на плечах, как тряпка. Ни поесть, ни выпить, ни поспать нормально, ни с девушками…
