– Вы что творите! – Это мужик какой-то орет. С безопасного расстояния. Этот, может, и помог бы, но тетка, которая с ним, на руке висит, не пускает.
– Да, да, отдавай нож! – Это уже который с усиками. По левой руке кровь течет, но он – на адреналине. Не чувствует.
«А должен лежать, – отметил внутри Санька тот, беспощадный. – В печень бил, а не в руку».
Второй, которому Санёк порезал пальцы, тоже воспрял. Оскалился нехорошо. В карман полез. Левой рукой – в правый. Достать что-то пытается, но – не получается. Неудобно. И только третий, схлопотавший локтем, ничего не предпринимает. И пугать тоже не пытается. Застыл враскоряку, за яйца держится…
– Отдай нож, друг! Это мой нож! Мы тебе плохого не сделаем, не бойся…
Врет. И сам боится. Шакал. Нет, крыса. Санёк ткнул, не глядя, фиксируя боковым второго. Тот, что с усиками, отпрянул, и Санёк атаковал второго. Очень вовремя, потому что тот как раз сумел вытащить… пистолет!
Вытащить-то вытащил, но схватил неловко. Всё, что успел, – подставить под удар. Нож скрежетнул по железу… Но и пальцам досталось. Пистолет грохнулся на асфальт, а порезанный (теперь уже – на обе руки) развернулся и дал деру.
Ага! И тот, что с усиками, нападать не спешит. Доперло до него, что русский бьется всерьез. Не на испуг – насмерть. И не на Санька пялится, а на нож в его руке. Так на ядовитую змею смотрят. Это точно. Хотя нет. Нож у Санька в руке много опасней. И той же гадюке голову срежет раньше, чем та укусит. Санёк знал это наверняка. Нет, не сунется усатенький.
Санёк молча уставился на того, который угрожал Лике.
– Не подходи, убью ее! – сразу завопил крысеныш.
Где-то в мозгу Санька – мгновенный анализ и результат. Подходить нельзя. Ублюдок жутко напуган. Со страху может и резануть.
Так что Санёк подходить не стал. Просто уставился на крысеныша, подпустил во взгляд зверя, не забывая, впрочем, контролировать и усатого, и валяющийся на асфальте пистолет…
Нервы у того, кто угрожал Лике, не выдержали. Крысеныш отшвырнул нож, изо всех сил толкнул Лику на Санька – и наутек.
Санёк поймал Лику левой рукой, правая – в готовности встретить усатенького, если тот всё же рискнет.
Не рискнул.
Дернул со всех ног. Шакалы. Не только боя не приняли, но и своего бросили.
Тот, внутри, был разочарован. Не будет великолепного танца, каждое па которого – вскрытая плоть и оседающие наземь обезвреженные враги.
Лика висела на Саньке. Вцепилась, как утопающий – в спасательный круг…
Санёк не препятствовал. Он опасности не видел. На поле боя остался только один враг. И его можно было не опасаться.
– Ну ты крут, брат! – Это один из тех парней, которые остановились поглядеть.
Хорошо хоть на мобильник не снимали…
– Иди, куда шел, – холодно бросил Санёк, успокаивающе поглаживая Лику по спине и чувствуя: что-то в нем изменилось. И не в хорошую сторону. Чувства будто замерзли. Никакого трепета от прикосновения к любимой…
– Извини, брат, мы… – не договорил.
Да что тут скажешь? Не вписался? Так Санёк ему – не друг и не родственник.
Двое отправились дальше. Извинявшийся мимоходом съездил по уху раскоряченного, которого бросили свои.
А Санёк сообразил, что и ему не худо бы убраться. Вдруг – менты? А он – с ножом окровавленным.
– Пойдем, любимая, надо уходить… – мягко проговорил он и заторопился прочь. Нет, не в свой подъезд (мало ли кто заметит), а вокруг дома, туда, где мусорные баки. Там отпустил Лику, поднял с земли какую-то детскую тряпку, обтер нож (дрянь, китайский сувенир, но убить можно и таким) и метко зашвырнул в бочку мусоросборника. Повернулся к Лике…
– У тебя кровь, – сказала девушка. – Вот тут.
Санёк потрогал щеку. Точно, кровь. Царапина. Уже подсохло. Санёк снова обнял Лику, прижал к себе, «слыша» ладонями, как колотится ее сердечко, и чувствуя, как – понемногу отпускает, размораживается внутри. И он, прежний, – возвращается.
Так они простояли еще некоторое время, обнявшись. Но совсем не так, как несколько минут назад. До нападения.
– Пойдем к тебе? – шепнула Лика. – Я в душ хочу, не могу…
– Пойдем, ага, – согласился Санёк.
– Активирован игрок смешанного спектра, сектор СЗ, ареал Вечность, отжим в Игру тоже по линии «вечность», – сообщила наблюдатель-конструктор, крохотная большеглазая женщина, чьи пальцы тонули в светящемся геле консоли.
