— Разве не ясно? — сказал Роуз. — Они за тобой.
— Но почему? — сказал Джек.
Роуз пожала плечами.
— Спроси у них.
— Судя по их действиям, говорить они не намерены, — сказала Акико.
Джек скривился.
— Может, нам стоило напасть на них, а не бежать, как трусы.
— Газель бежит ото льва не из страха, а от любви к жизни, — мудро сказал Йори.
— Йори прав, — сказала Акико. — Мы тут не для боя, мы ищем твою сестру.
— Но кто послал бы ниндзя убивать в другом конце света? — спросил Джек.
— Докуган Рю? — предположил Йори, сглотнув от одной мысли о Глазе Дракона.
— Невозможно. Он мертв, — заявил Джек. Хоть после кошмарного видения в Лондоне он не был уверен. Дух ниндзя преследовал его.
— Но его клан — нет, — напомнила Акико. — Его последователь мог посчитать, что за смерть Глаза Дракона нужно отомстить, как делал кагемуша до него.
— Или это сёгун Камакура? — сказал Йори. — Я не удивился бы, если бы он хотел убить тебя любой ценой!
Джек задумчиво кивнул, вспоминая желание лорда самураев стереть всех чужаков из Японии, особенно «самурая-гайдзина», которого он считал мерзостью.
— Это может объяснять, откуда у чумного доктора катана, — сказал он.
Йори нахмурился.
— Ты рассмотрел клинок вблизи?
— Еще как! — ответил Джек. — Но я не разглядывал тогда качество клинка.
— Жаль, — сказал Йори. — Если в узоре был камон, можно было бы опознать хозяина по гербу семьи.
Акико покачала головой.
— Не обязательно. Ниндзя порой забирают оружие жертв. Они считают, что дух того, кого они одолели в бою, переходит в оружие и добавляет ему силы. Так что та катана может быть в руках кого угодно.
— Кем бы они ни были, чего бы ни хотели, давайте не будем лезть в беду посреди ночи! — Роуз оглянулась на темную дорогу. — Если те ниндзя прибыли за тобой из Японии, то река — даже бурная — их не остановит.
— Я согласен с Роуз, — Джек ускорился. — Нам нужно быть на шаг впереди них.
27
Фестиваль урожая
На рассвете следующего дня Джек и его друзья пытались передвигать ноги. Они шли всю ночь, боясь, что чумные доктора догонят их, миновали двадцать миль, хоть с ними уже не было лошадей сэра Генри. Уставшие, замерзшие и голодные, они заставляли себя шагать по пустынной дороге. Прохладный туман над лугами медленно становился золотым от восходящего солнца, птицы запели на рассвете. Мир просыпался, вдали стало слышно колокол церкви. Джек поднял взгляд с грязной дороги. Деревянный шпиль пронзал горизонт.
— Это, должно быть, Стратфорд! — воскликнул он, оживившись.
Остальные воодушевились и поспешили за ним.
Дорога вскоре пересеклась с главной, и друзья присоединились к потоку людей, направляющихся в город, фермеры гнали скот, пастухи — овец, остальные несли корзины, дети следовали за ними.
— Рыночный день? — спросила Роуз у румяного мальчика, который вел большую свинью за кольцо у нее в носу.
— Нет, фестиваль урожая, — ответил он, с опаской глядя на четырех потрепанных путников. Он потянул свинью, поспешил уйти от них вперед.
Роуз улыбнулась Джеку.
— Тебе повезло, Джек! Если твоя сестра в Стратфорде, она точно должна прийти на фестиваль.
Джеку не терпелось попасть в город, и он обходил фермеров и жителей деревень, выглядывая девушку со светлыми волосами. Акико, Йори и Роуз шли вплотную за ним, поток людей стал плотнее, дорога сужалась у длинного моста над большой рекой.
Пройдя мост, Джек и его друзья прибыли в Стратфорд-на-Эйвоне. Главная улица, Мостовая, была уже полна торговцев и женщин, прибывших на фестиваль заранее. Прилавки устанавливали по сторонам и в центре. Они миновали торговцев тканями, шерстью, перчатками, нарядами, поделками. Там были мясники, пекари, торговцы рыбой, кузнецы. Группа бродячих менестрелей играла, и люди смеялись и танцевали вокруг них. На углах играли на удачу, и чудесные ароматы свежего хлеба и жареного мяса пропитывали воздух. По сторонам людной дороги стояли ряды кирпичных домов в три этажа высотой с поблескивающими окнами со ставнями. Стратфорд был богатым и популярным городом.
— Разделимся, — сказал Джек, желая скорее найти сестру. — Так будет больше шансов заметить Джесс.
— А завтрак? — Роуз голодно смотрела на прилавок с яблоками и свежесобранной ежевикой. — Умираю от голода!
