После долгой паузы Джек кашлянул в ладонь.
Юноша испуганно поднял голову. У него была бледная кожа, черные кудрявые волосы и тонкие усы.
— Простите, — сказал он. — Натан Холм к вашим услугам. Чем могу помочь?
— Натан Холм! — прошептал Йори, ткнув локтем Джека. — Инициалы как на портрете!
Джек поспешил вытащить медальон и показал миниатюристу.
— Скажите, это ваша работа?
Художник взял медальон, нежно уложил его в ладонь и осмотрел портрет в свете свечи. Его глаза удивленно расширились. А потом он печально улыбнулся.
— Боюсь, нет… это работа моего отца, Николаса Холма.
— Мы можем с ним поговорить? — спросила Роуз, воодушевившись.
Юноша отдал медальон, покачав головой.
— Мой отец умер месяц назад… дизентерия… — тяжело вздохнув, он повернулся к двум миниатюрам на столе. — Я пытаюсь подражать его стилю, но не мастер в этом. Его легкость и свежесть сложно повторить… И то, как изящно он изображал черты…
— Сожалею вашей потере, — сказал искренне Джек, пытаясь привлечь внимание юноши. — Я знаю, что такое потеря отца. Но я надеюсь, что не потеряю сестру.
Натан замер, не доведя мазок кистью.
— Она пропала, — продолжил Джек. — У нас есть только этот медальон. Вы не знаете, кто заказывал вашему отцу этот портрет?
Натан отложил кисть и вытащил книгу в кожаном переплете из выдвижного ящика стола. Он открыл ее, медленно повел пальцем по линиям чернил. Джек нетерпеливо ждал, пытаясь понять почерк вверх ногами. Натан перевернул на следующую страницу, нашел там лишь пару записей, раздраженно цокнул языком и закрыл книгу.
— Боюсь, я не знаю, — виновато пожал плечами он. — Похоже, Бодли забыл записать и это, иначе было бы отмечено, — он утомленно покачал головой. — Я ожидал такое от отца! Он был ужасен с деньгами. Он всегда был отвлечен искусством и не занимался счетами сам. Он оставлял все Бодли, а тот — не меньший дурак!
Натан вернул книгу на место и продолжил копировать портрет. Но Джек не собирался сдаваться так просто. Он упер руки в стол и склонился ближе, мешая Натану работать.
— Кто такой Бодли? — спросил он.
Художник помрачнел.
— Бывший ученик моего отца, Роулэнд Бодли.
— Бодли может знать, кто заказал портрет моей сестры?
Натан сдул усы с губы.
— Возможно. Я уволил его, подозревая, что часть денег он забирал себе. Доказательств нет, но я уверен, что он не все записывал в журналы учета. Теперь отец мертв, и я не знаю, что было сделано и продано.
Джек выпрямился, готовый проверить новую зацепку.
— Где я могу найти этого Роулэнда Бодли?
Натан посмотрел на вечернее солнце, проникающее в его окно.
— В это время дня он обычно в театре «Глобус». Вы узнаете этого идиота по шляпе. Он всегда носит на краю перо страуса, выкрашенное в красный, — Натан закатил глаза. — Он любит яркое.
— Чего мы ждем? — Роуз хлопнула в ладони. — Идемте смотреть пьесу!
Около двух тысяч людей собрались в театре на вечернее выступление с «Алхимиком» Бена Джонсона. Рабочие, торговцы, нарядные джентльмены, домохозяйки и их слуги и дети, люди из Лондона и других мест выстроились в очередь у трехэтажного здания на южном берегу Темзы.
— Я же говорила, Джек, — Роуз ухмыльнулась. — Разговор с художником был идеей лучше, чем тратить время на вопросы прохожим!
Боль мелькнула на лице Акико.
— Ты в порядке? — спросил Джек.
— Одежда давит сверху, — ответила Акико со сдавленной улыбкой. — Как в этих вещах дышат?
Утром Джек смог уговорить Акико сменить кимоно на английскую одежду, чтобы их вид не привлекал столько внимания. Стражи порядка могли думать, что они утонули, но им не стоило выдавать себя. Благодаря походу Роуз за покупками, Акико теперь была в корсете, подчеркивающем фигуру, пышной юбке и сандалиях с деревянной подошвой. Йори сохранил свое одеяние и посох, но оставил шляпу монаха в гостинице. В театре на них никто и не взглянул.
Роуз сказала Акико поверх плеча:
— Прости, я крепко затянула корсет? Тут такая мода.
Акико пыталась поправить шнурки.
— Как мне в этом сражаться? — пожаловалась она. — Мои ноги не найти под двумя слоями юбок!
— Ты скоро привыкнешь, — убедил ее Джек. Он вспомнил, как впервые надел кимоно, и каким неприятно продувающимся оно ему казалось! А теперь он снова был в одежде англичанина: батистовая рубашка, бархатный жилет и клетчатые брюки, а еще новые черные кожаные сапоги. Сначала было странно одеваться так после семи лет одежды самурая. Но это было и знакомо, как надеть старые ботинки. — И, — добавил он, — раз мы якобы утонули, надеюсь, больше сражений не будет.
