- Сначала отдохни. Надо немного подождать. Он еще может вернуться.
Когда я вышел из землянки Морозова, над аэродромом пронесся "як". Я машинально стал следить за ним. Вижу: развернулся, сел, рулит к моей машине. Анашкин! Я чуть не запрыгал от радости.
- Куда ты подевался? Где был?
- А ты куда исчез? - вместо ответа спросил Анашкин. - Я доложил тебе по радио о "юнкерсах". Пошел в атаку... Ты не отозвался. А времени в обрез. Что было делать?
В этом энергичном, порывистом юноше я как бы узнал самого себя. Хорошо, что он, как я сам когда-то, вырвался из трудной переделки... И все же я высказал Анашкину все то, что не так давно выслушивал от своего ведущего Николая Тильченко.
Совсем недавно Сталинград был зеленым городом со светлой рекой, массивными крышами заводских цехов, с чистыми длинными улицами. Таким я видел его с воздуха, таким он являлся и на самом деле. Теперь с высоты открывалась иная картина. Вместо квадратов красных н белых крыш внизу темнели только коробки зданий. Фашистская орда методично разрушала город, огнем выжигала в нем все живое.
Особенно резко изменился Сталинград после страшного налета немецких бомбардировщиков 23 августа. Изменился - не то слово. Просто не стало того города, который мы знали. На его месте виднелись только обгоревшие коробки зданий, да густыми клубами, закрывая все на своем пути, стлался черный дым. Сердце сжалось от боли, когда я увидел это, вылетев на сопровождение "илов".
Наши штурмовики имели задание находить позиции вражеской артиллерии, места скопления боевой техники, склады и бить по ним. Гитлеровцы уже проникли к центру и к прибрежным улицам Сталинграда. Мы поняли это по тому, что именно оттуда уже стреляли по нас "эрликоны". На одних участках реки паромы и лодки, крадучись, плыли нередко под градом бомб в противоположную от города сторону. На других, наоборот, тянули по реке в сторону Сталинграда пушки, бойцов, ящики с боеприпасами. Защитники волжской твердыни готовились к новым боям. Их кровью была уже полита земля Сталинграда. Они и не думали отдавать ее врагу.
Так обстояло дело на земле. В небе Сталинграда преимущество имела гитлеровская авиация. Однако она не стала хозяйкой положения. Когда на боевое задание вылетало двое, четверо, шестеро советских летчиков, они, не раздумывая, нападали на десять и двадцать "мессершмиттов", стреляли по ним до последнего патрона, а когда замолкали пулеметы, шли на таран.
Вся страна в те дни услышала о подвиге старшего лейтенанта Михаила Баранова. И хотя этот молодой летчик уже и раньше отлично проявил себя в воздушных поединках и имел на своем счету двадцать сбитых вражеских самолетов, мы все тоже были потрясены этим его боем с "мессершмиттами". А кое-кто даже наблюдал это удивительное зрелище с земли.
Дело была под вечер, когда после напряженной боевой работы летчики, как обычно, собрались возле полковой радиостанции. Именно в этот момент в чистом небе неожиданно появилась группа "юнкерсов", сопровождаемых истребителями прикрытия. В тот же миг прозвучал сигнал вылета по тревоге, и наши "яки" поднялись навстречу врагу.
Силы были неравны. Однако Михаил Баранов смело врезался в боевой порядок "мессеров", и один из них тут же загорелся.
Надо сказать, что наши истребители по тактико-техническим данным почти не уступали самолетам Ме-109. И потому мы не удивились, увидев, как старший лейтенант после блестящей атаки ушел на высоту. Другие "яки" сразу разобрали "юнкерсов" и стали преследовать и обстреливать их, защищая центральную переправу. Именно в этот момент Баранов на большой скорости стремительной атакой сбил "юнкерс"", который неосторожно отделился от группы. Оглядевшись, летчик заметил, что несколько "мессеров" атаковали наш отставший штурмовик. Заметил и то, что "ил" даже не пытался отбиваться. Он едва тащился над землей к своим. Улучив момент, когда фашистская машина, выйдя из атаки, набирала высоту, Михаил одной очередью оборвал ее полет...
Когда находишься в воздухе, в смертельной карусели, нет времени следить за своими товарищами. И все же почти каждый летчик фиксирует момент атаки или падения самолета. Те, кто видел, как старший лейтенант свалил трех фашистов в этом бою, послали весть об этом в эфир, на землю. Затаив дыхание, мы, на земле, увидели, что Баранов снова пошел в атаку. Однополчане, находившиеся в воздухе, и те, кто стоял на земле, ясно понимали, что для его пулеметов осталось совсем мало патронов и действовать ему надо очень осторожно.
