Майк ответил:
– Как и с большинством событий в жизни, Джон, это весело настолько, насколько ты сам позволишь. До того как стать отцом, я принял некоторые сознательные решения относительно того, каким родителем я хотел бы быть. Это меня здорово направляло.
– Например?..
– Ну, во-первых, это осознание, что дети, появляясь на свет, уже обладают своим собственным духом. Как бы соблазнительно для меня ни было попытаться сделать Эмму своей собственностью, в действительности она самодостаточный человечек. У нее своя энергия и свой путь. Она моя в том смысле, что с точки зрения биологии я – ее отец, а она – моя дочь. В то же время с самого первого мгновения, когда я увидел ее и взял на руки, я понял, что она – нечто гораздо большее, чем только это. Она обладала своим собственным духом и прибыла сюда, чтобы пройти свой собственный путь. Все ее приключения ждут ее впереди. – Он пожал плечами. – Не знаю, не покажется ли тебе все это абсурдом. Вероятно, мне бы показалось – до того, как я это ощутил. Я вижу это так. Она – мой ребенок, и я при необходимости, не задумываясь, отдал бы за нее жизнь. В то же время она мне не принадлежит. Я просто получил великий дар – быть одним из тех людей, которые заботятся о ней, любят ее.
– И учат ее? – подсказал я.
– Иногда, – согласился Майк. – Всем нам есть чем поделиться, так что, да, порой моя роль – это в какой-то мере роль учителя. – Он улыбнулся. – И так же часто, если не чаще, она возвращает мне этот дар и чему-то учит меня.
– Правда? – не поверил я. – Никогда ничего подобного не слышал.
– Но это так – если позволишь этому быть, – сказал Майк. – И для этого требуется расстаться со многими представлениями. Есть эго, культурные, социальные стереотипы, которые пытаются убедить тебя, что ты – родитель – знаешь намного больше, чем ребенок. Подумай о тех поговорках, которые до сих пор живы в нашем обществе.
– Дети должны быть видны, но не слышны, – автоматически пробормотал я.
Майк кивнул.
– Вот идеальный пример, подразумевающий, что мнение или мысли ребенка не так важны, как мнение и мысли взрослого. Но это совершенно неверно. Если ты позволишь себе взаимодействовать «как личность с личностью» или, еще лучше, «как душа с душой», тогда гораздо бо́льшим можно поделиться и большему научиться.
Он помолчал, а потом продолжил:
– Когда Эмме было пять лет, я повез ее в Африку. Она такой человек, который любит, когда его ожидания реализуются. К примеру, если мы с ней на пляже и я вдруг говорю, что мы должны немедленно уйти, это не лучший вариант. Она ощущает стресс и реагирует соответственно.
Однако, если я даю ей знать, что мы уйдем через пять минут, она сама собирает свои пляжные игрушки и готовится уйти.
– Прямо как я. Я тоже люблю четко представлять, чего ждать.
– Да и я тоже, – согласился Майк. – Наверное, у нее это как раз от меня. Впрочем, нет. Я думаю, что она сразу появилась на свет с этой частью своей личности. Она ощущает энергию, и ей не нравится энергия стресса. В общем, как бы там ни было, поскольку я в курсе, что она любит знать, чего ожидать, я заранее сообщил ей: для того чтобы мы могли поехать в Африку, ей нужно будет сделать прививки. Знаешь, поначалу казалось, что на сей раз этот подход сыграл с точностью до наоборот. Она не любит уколы, поэтому сказала, что не хочет ехать в Африку.
– И что было дальше?
Он улыбнулся.
– Это дало нам обоим возможность чему-то научить друг друга. Когда она сказала, что не хочет ехать, какая-то часть меня, пусть всего на секунду, внутренне взбеленилась.
– Да ну? – не поверил я.
– Во многих из нас живут эти старые шаблоны, – пояснил Майк. – Просто важно распознавать в них то, чем они на деле являются. Не истины, не правила. Просто старые шаблоны, с которыми мы сталкивались в свои юные годы, или заложенные в наше подсознание, потому что мы где-то когда-то видели их в действии.
– И когда ты ощутил эту вспышку гнева, чего ты испугался? – спросил я Майка.
– Превосходное наблюдение! – похвалил он и улыбнулся. – Осознание, которому, уверен, найдется местечко в твоей книжке «Ага!». Ты прав. Всякий гнев – это проявление страха. Моя мгновенная вспышка гнева была проявлением опасения, что нам не удастся поехать в Африку.
