— Ингольв, — сказал Аэйт, — их никого нет, не ищи. Ведь Петипас был тогда рядом с нами…
Ингольв помолчал немного, а потом посмотрел на парнишку, и в темно-серых глазах капитана была такая бешеная ненависть, что Аэйт пошатнулся.
— Ты что, Вальхейм? — пробормотал он. — Что с тобой?
— Ты не понимаешь, — сказал Ингольв, — что такое командовать людьми и привести их на гибель.
— Но ведь их никогда не было, — сказал Аэйт осторожно.
Ингольв стиснул зубы так, что челюсти заныли. Если их никогда не было, то откуда же он знает, что молчаливый Айвор был дружен на удивление всем с простодушным толстяком Брандскугелем, что Петипас был честолюбив и заносчив, а Онтлак отличался хозяйственностью… Тоже магия Торфинна?..
Аэйт поерзал и, наконец, решился:
— Знаешь, Ингольв, тебе, наверное, лучше все-таки думать, что они погибли. А то ты точно свихнешься. В конце концов, между «уже нет» и «никогда не было» разница невелика.
— Для своего возраста ты чересчур догадлив, младший сын Арванда, — медленно произнес Ингольв.
Что-то недоброе мелькнуло в его глазах, потому что Аэйт сделал шаг назад, споткнулся и вдруг, быстро наклонившись, вытащил что-то из-под мусора. Сверкнули два альмандина, и солнце заплясало на прекрасной стали клинка. Волна жара плеснула Вальхейму в лицо, и он с удивлением понял, что теплом дохнул на него меч — длинный меч Гатала.
Аэйт держал его в правой руке, левую заложив за спину.
Капитан прищурился. А мальчишка крепче, чем кажется. Меч Гатала был довольно тяжелым, и удерживать его одной рукой непросто.
— Неужели ты думаешь, мальчик, — сказал Ингольв вздрагивающим от злости голосом, — что я стану с тобой драться?
Он встал. Он действительно был намного выше маленького Аэйта.
— Осторожней со своей железкой, — сказал Ингольв. — Смотри, не лапай. Жалко, если загубишь.
И отвернулся от Аэйта, нимало не беспокоясь о том, что на него могут напасть со спины.
— Хэны! — негромко сказал Ингольв. — Проклятье, я совсем забыл о них…
Притаившиеся за холмом наблюдатели дружно вздрогнули.
— Может, он не о нас? — с надеждой прошептал Манари.
— О ком же еще? — прошептал в ответ Андвари.
— Не знаю, — обреченно вздохнул Манари. — так… авось пронесет… Уж больно он огромный. Наверное, был в проклятущем замке самым большим начальником.
— Тихо вы, — зашипел Осенний Лист. — Он, кажется, и вправду не о нас. Может, и не заметит…
Ингольв отправился на поиски Кари и Кабари, запертых, как он помнил, в железном ящике под гауптвахтой, и нашел их довольно быстро. Оба хэна сидели, пригорюнившись, на склоне холма, измученные, недоумевающие. Они решили, что ужасная катастрофа забросила их в какой-то неизвестный мир, пустынный, покрытый пеплом и лишенный света Азбучных Истин. Они были безутешны. Оказаться в чужом мире, без друзей, без еды, без капли надежды вернуться домой!.. Им ничего не оставалось, как прижаться друг к дружке и дрожать.
Услышав тяжелые шаги Вальхейма, они разом повернулись и, вытаращив от ужаса глаза, попадали ничком на землю. Ингольв стремительно бросился к ним.
— Вы целы? — спросил он, наклоняясь над двумя плащами, красным и желтым.
В ответ послышалось отчаянное рыдание, и голос Кабари глухо произнес:
— Клянусь вам мудростью предков, ваше сверкательство! Прошу не смотреть как на попытку к бегству! Несправедливо карать арестантов, если тюрьма рассыпалась! Стены оказались слабее узников… Мы-то смирно сидели на месте, как положено…
Не зная, куда деваться от смущения, Ингольв грубо подхватил обоих и потащил к тропинке, собираясь выдворить с холма. При этом Кари молча извивался, норовя лягнуть его ногой, а Кабари свисал, как неживой, и только тихо поскуливал.
И тут сердца притаившихся в засаде хэнов чуть не разорвались.
— За наших братьев! — выкрикнул Андвари и первым выскочил из-за кочки. — Вперед!
Остальные бросились за ним следом. В одно мгновение перед Вальхеймом точно из-под земли выросли одиннадцать хэнов. С воинственными кликами они напали на растерявшегося человека, молотя его крепкими сухими кулачками. С минуту Вальхейм стоял под этим камнепадом, уворачиваясь от ударов и пытаясь прикрыть собой Кари и Кабари, а потом, оправившись от первого потрясения, вдруг сообразил, чем вызвана эта неожиданная атака. Он не стал ничего говорить, просто разжал руки. Оба его пленника упали прямо в толпу разъяренных собратьев. Ингольв получил последний пинок и был, наконец, оставлен в покое.
