— Мела, — зашептал Аэйт, — помнишь, Анабуза говорил о скальных хэнах, что они вампиры, что они едят мясо с живых людей? Про ловушки их рассказывал…
Лицо Мелы окаменело. Он тоже помнил разговоры об обитателях Красных Скал и все те ужасы, что говорил о них старый охотник. Кто знает, может быть, Анабуза и прав… По внешнему виду этого Кари ничего нельзя определить. Кто он на самом деле? Что у него на уме?
Как ни тихо шептал Аэйт, Кари каким-то образом услыхал его. Две голубые точки снова засветились на его коричневом лице. Наморщив свой широкий нос, скальный хэн произнес, лениво ворочая языком:
— Дурак ваш Анабуза. Помню я его. Врал про вас, будто все вы богатыри высоченного роста и в битве сущие дьяволы, а некоторые умеют превращаться в хищных зверей. Насчет роста уже сейчас вижу, что вранье, а остальное тоже брехня. — Он громко фыркнул.
Мела протянул к нему обнаженный меч.
— Поклянись, что у вас нет вампиров, ламий и прочей дряни.
Хэн поднял было руку, чтобы произнести клятву, потом осторожно погладил широкий клинок и втянул руку в рукав.
— Не могу, — сказал он. — Ни в чем не уверен.
— Значит, они у вас есть? — резко произнес Мела, поднося острие под горло скального хэна.
Кари недовольно отодвинулся.
— Милейший Как-Там-Тебя, у кого же их нет? Не так, так эдак, кто-нибудь у кого-нибудь что-нибудь да высасывает. Не кровь — так силы, не силы — так время, не время — так еду… А кое-кто… — Тут он сердито уставился прямо в глаза старшему брату. — А кое-кто и чужие нервы. Да.
Мела убрал меч и, подумав, вложил его в ножны.
— Что ж, поверю тебе, Кари-хэн.
Эти, казалось бы, миролюбивые слова, еще больше разозлили обитателя Красных Скал. Он даже забыл свою манеру цедить слова сквозь зубы.
— Чего же мне не верить, — прошипел он, — коли все сказанное
— правда, такая непреложная, незыблемая правда, словно сами Боги Азбучных Истин начертали ее на стенах в своем священном чертоге?
Он скрестил руки на груди и на мгновение застыл со склоненной головой, видимо, прося прощения у своих богов за то, что помянул их в пустой беседе с глупым чужестранцем. Потом вновь сердито сверкнул на братьев маленькими голубыми глазками.
— Прости меня, — сказал Мела. — По неловкости я сказал не совсем то, что хотел. Мы с братом оказались здесь случайно. Не знаю, как это получилось. Мы шли домой и заблудились.
— Интересно же вы шли, — каркнул хэн, — коли ТАК заплутали…
— Теперь же нам ничего не остается, как только положиться на ваше гостеприимство, — продолжал Мела. — Клянусь, за добро мы отплатим добром.
— Ну, нет уж, — заявил Кари. — Вы что, с ума сошли? Какое еще гостеприимство?..
Мела никак не ожидал такого отпора и слегка растерялся.
Аэйт, до сих пор слушавший молча, не выдержал.
— Что же это за мир, где отказывают в помощи?
Круглые глазки Кари обратились теперь к младшему из братьев. Аэйту вдруг показалось, что перед ним оживший и наделенный разумом обломок красной скалы.
— Это очень старый мир, юноша, — скрипучим голосом ответил Кари. — Это древний мир. Он называется Красные Скалы.
И замолчал, торжественно выпрямившись. В наступившей тишине стало слышно, как река проносится по стремнине.
— Мы старый народ, — снова заговорил хэн, и теперь его голос сливался с плеском воды, словно сама Элизабет взялась что-то объяснять неразумному мальчишке. — Лишь богам известно, сколько прошло столетий с тех пор, как мы пришли сюда из небытия. Нас ничто не удивляет. Нас ничто не интересует. Нам все надоело…
— Что надоело? — спросил Аэйт. Его разбирало любопытство, пришедшее на смену страху.
— Все. Река, деревья, скалы. Скальные хэны.
— Разве ты не хэн? — Аэйт снова насторожился.
— Одним хэнам надоели другие хэны, — пояснил Кари. — Мы и разговариваем-то друг с другом только с закрытыми глазами. Чтобы не видеть.
— Ну так отведи нас к остальным, — предложил Аэйт. — Раз вам так все надоело, посмотрите хоть на что-нибудь новенькое.
Мгновение голубые глазки изучающие сверлили лицо молодого воина. Потом Кари отвернулся.
— Нет, — сказал он, снова вернувшись к манере выговаривать слова словно бы через силу. — Если нам надоест что-нибудь еще, это будет совсем невыносимо.
