— В их роду все такие, — пояснил он.
Фрат вернулась к вечеру третьего дня. Она выступила словно из ничего, внезапно показавшись у большого костра. Но не прошло и двух минут, как вся деревня уже знала, что тень Фратака здесь, хотя ни шума, ни крика ее появление не вызвало. Люди сходились к костру, усаживались вокруг и словно бы не обращали никакого внимания на сидящую у огня девушку.
Лицо Фрат осунулось, одежда на ней была грязной, левая нога перевязана повыше колена заскорузлой от крови и болотной тины тряпкой. Но она держалась горделиво и спокойно.
Кто-то передал ей хлеб и кружку чая. Она принялась за еду и ела жадно и быстро. Потом рядом с ней показался Фратак, который тоже ничего не говорил — просто остановился возле дочери. Она подняла на него глаза и улыбнулась. Тогда он мимоходом притиснул ее к себе, взъерошив ее волосы (сейчас в них не было ни одной стрелы, и они свободно падали ей на плечи), но тут же отпустил.
Фрат отложила в сторону хлеб и встала. К ней шел вождь. За ним, шаг в шаг, ступала Асантао. Злое лицо Фрат озарилось торжествующей улыбкой. Она отбросила со лба растрепанные волосы, оставляя на них след копоти, и засмеялась. Глядя на нее, Фарзой засмеялся тоже.
— Где он? — спросил вождь.
— У часовых, со стороны северных ворот.
Не дожидаясь распоряжения, Фратак направился туда. Вождь положил руки на плечи его дочери, любуясь ею.
— Почему тебя так долго не было, тень Фратака? Разве в лесах мало наших врагов?
— Никак не могла найти живого, — ответила Фрат.
Фратак и еще один воин притащили к костру пленного, швырнув его на землю к ногам вождя. Ноги у него были связаны, руки стянуты у локтей той же веревкой. Когда его вздернули на ноги, Синяка, сидевший поодаль от большого костра, разглядел кровоподтеки по всему лицу пленного и кровавые пятна на его одежде. Из раны на бедре торчал обломок стрелы с красным древком. Светлые волосы, криво обрезанные ножом, слиплись и были влажными от пота. Пленник был невысоким и коренастым, и глядя на него, Синяка вполне мог поверить, что его народ когда-то составлял с морастами одно целое. На шее у зумпфа болталась грязная связка амулетов.
Вождь молча смотрел на него. Пленный плюнул ему под ноги, оставив в пыли красноватое пятно.
Фарзой посторонился, и вперед вышла Асантао. Легкий перезвон сопровождал каждый ее шаг. На ней было длинное белое одеяние с тонкими певучими серебряными подвесками по подолу, рукавам и вороту. Такие же подвески свисали с ее головной повязки, качаясь у висков. В руках она держала круглый плетеный щит из ивовых прутьев. Прутья основы торчали по краям щита, как солнечные лучи.
Увидев колдунью, пленный испустил дикий крик, забился в руках воинов и замер, когда Фратак сильно и расчетливо ударил его по раненой ноге.
— Отпустите его, — тихо сказала колдунья.
Оставшись без опоры, пленный опустился на землю у ног Асантао. Он угрюмо свесил голову, разглядывая серебряные подвески, качавшиеся теперь у его глаз.
— Зажгите факелы, — проговорила Асантао.
Поднялись несколько человек, и не прошло и пяти минут, как вся площадь у большого костра была ярко освещена. По приказу Асантао костер разобрали. Теперь люди ее племени стояли с факелами вокруг белого пятна золы, окружив колдунью, пленника и вождя.
Асантао резко вознесла круглый щит над головой. Широкие рукава ее белого одеяния скользнули к плечам, обнажая ее руки, унизанные браслетами. Она громко назвала по имени Хорса и перевернула щит над погасшим костром. Со щита, шипя, посыпалась на золу соль. Пленный дернулся всем телом, пытаясь отодвинуться, но Фарзой сжал его плечо железными пальцами, и он снова затих.
Не оборачиваясь к обступившей их толпе, Асантао негромко позвала:
— Аэйт, подойди ко мне.
Юноша отдал свой факел Меле и послушно шагнул к колдунье. Мела проводил его тревожным взглядом. Не слишком ли часто Асантао просит младшего брата помогать ей? Не хочет ли она забрать его и сделать своим преемником? Вспомнив о последней выходке Аэйта — разрыв-траве — Мела покачал головой. Об этом лучше вообще не думать.
Аэйт остановился перед колдуньей, доверчиво глядя на нее. Сейчас Асантао была величава и неприступна — настоящая владычица, которой некогда разглядывать лица своих подданных.
