Пиппин видел, как встретились и остановились Гэндалф и всадник, поджидая остальных. Из города спешили люди. Вскоре все исчезли за внешней стеной. Пиппин понял, что они вошли в ворота. Решив, что они пойдут к наместнику, он кинулся в цитадель. Здесь к нему присоединились многие свидетели нападения, наблюдавшие за ним с высоких стен.
Вскоре с улицы, ведущей к внешним кругам, донесся шум: слышались приветственные возгласы, выкрикивали имена Фарамира и Митрандира. Пиппин увидел факелы. Сопровождаемые густой толпой, медленно двигались два всадника. Один — весь в белом, но он больше не сиял и казался бледным в сумерках, словно истратил весь свой огонь. А второй, темный, ехал склонив голову. Они спешились и, когда их лошадей увели, направились к часовому у входа: Гэндалф — уверенно, отбросив свой серый плащ, в глазах его все еще пылало пламя; другой, одетый в зеленое, — медленно, пошатываясь, как смертельно уставший или раненый.
Пиппин протиснулся вперед и, увидев бледное лицо Фарамира, затаил дыхание. Это было лицо человека, испытавшего крайний ужас или боль, но поборовшего их и теперь спокойного. Гордо и серьезно говорил он с часовым, и Пиппин, всмотревшись внимательнее, увидел, как он похож на своего брата, Боромира, — Пиппину с самого начала понравился Боромир, с его огромной силой и горделивыми, но добродушными манерами. Однако тут в сердце Пиппина шевельнулось незнакомое ему чувство. Здесь стоял человек, отличающийся тем же благородством, что временами открывалось в Арагорне, — возможно, менее высоким, но все же высоким неизмеримо: один из людских королей, рожденных в позднее время, но отмеченных мудростью и печалью древней расы. Он понял, почему Берегонд произносил его имя с любовью: это был вождь, за которым идут люди, идут даже под тень Черных Крыльев.
— Фарамир! — громко кричал он вместе с остальными. — Фарамир!
И Фарамир, уловив его непривычный голос среди общего гула голосов Города, повернулся и, увидев его, весьма удивился.
— Откуда вы? — спросил он. — Халфлинг, и в мундире Башни! Откуда...
Но тут к нему подошел Гэндалф и сказал:
— Он пришел со мной из земли халфлингов. Но не будем здесь задерживаться. Нам многое предстоит сказать и сделать, а вы устали. Он пойдет с нами. Он должен идти, если не забыл своих обязанностей. Пиппин, не отставай!
Наконец они прошли в покои повелителя Города. Здесь у жаровни с углями стояли глубокие кресла и приготовлено было вино. Пиппин, почти никем не замеченный, стоял за креслом Денетора и не чувствовал усталости — так напряженно он прислушивался к разговору.
Отщипнув кусочек белого хлеба и выпив глоток вина, Фарамир сел в низкое кресло слева от отца. С другой стороны немного в отдалении расположился Гэндалф. Казалось, он задремал. Фарамир сначала говорил только о поручении, с которым был послан десять дней назад. Он принес новости об Итилиене и о продвижении Врага и его союзников. Он рассказал о схватке с людьми из Харада и их огромными животными. Капитан докладывал начальнику о своих делах, как это бывало и раньше: о пограничных стычках, которые теперь казались бесполезными.
Потом Фарамир неожиданно взглянул на Пиппина.
— Я подхожу к изложению удивительных событий, — сказал он. — Это не первый халфлинг, явившийся из северных легенд в южные края, которого я вижу.
При этих словах Гэндалф выпрямился и сжал подлокотники кресла, но ничего не сказал и взглядом остановил готового вскрикнуть Пиппина. Денетор взглянул на их лица и кивнул, как будто в знак того, что понял гораздо больше сказанного. Медленно, пока остальные сидели молча и неподвижно, Фарамир продолжил свой рассказ, глядя большей частью на Гэндалфа и изредка посматривая на Пиппина, как бы для того, чтобы оживить воспоминания о другом хоббите.
Когда его рассказ перешел от встречи с Фродо и его слугой к событиям в Хеннет-Аннуне, Пиппин увидел, что руки Гэндалфа, сжимающие резное кресло, дрожат. Теперь они казались белыми и очень старыми, и, глядя на них, Пиппин с содроганием понял, что Гэндалф — сам Гэндалф! — встревожен, почти испуган. Воздух в комнате был душен и неподвижен. Наконец, когда Фарамир рассказывал о своем расставании с путешественниками и их решении идти к Кирит-Унголу, голос его дрогнул, он покачал головой и вздохнул. Гэндалф встрепенулся.
