— Я говорил вам, что это путешествие не для Стиббы, — сказал Теоден. — И что вы станете делать, мастер Мериадок, на поле битвы, что ждет нас в Гондоре? Хотя вы и владеете мечом, а ваше сердце больше, чем может показаться, судя по вашему росту.
— Кто знает? — отозвался Мерри. — Почему вы не позволяете мне идти с вами, повелитель? Я не хочу, чтобы в песне пелось о том, как я отсиделся в тылу.
— Я оставляю вас ради вашей же безопасности и по необходимости, — ответил Теоден хоббиту. — Никто из моих всадников не сможет везти вас как ношу. Ваши деяния в битве у ворот вспомнят менестрели. Но до Мундберга, где повелителем Денетор, сто лиг. Больше мне нечего сказать.
Мерри поклонился, с несчастным видом отошел и окинул взглядом ряды всадников. Все отряды готовились к выступлению: воины затягивали подпругу, осматривали седла и ласкали лошадей. Некоторые с тревогой посматривали на низкое небо.
Незаметно подошел всадник и тихо сказал хоббиту на ухо:
— Путь открывается там, где не ждешь. Так у нас говорят.
Мерри поднял голову и узнал молодого человека, замеченного им утром.
— Вы хотите отправиться туда, куда направляется повелитель Марки, — у вас на лице это написано, — добавил тот шепотом.
— Хочу, — подтвердил Мерри.
— Вы можете поехать со мной, — предложил всадник. — Я посажу вас перед собой и укрою плащом.
— Уж как я вам благодарен, — воскликнул Мерри, — как благодарен, сэр, хотя даже имени вашего не знаю!
— В самом деле не знаете? — тихо проговорил всадник. — Ну так зовите меня Дернхельмом.
Так вот и вышло, что, когда король пустился в путь, перед Дернхельмом сидел хоббит Мериадок, и большая серая кобыла Виндолфа почти не почувствовала тяжести: сам Дернхельм весил меньше других всадников, зато отличался и большей гибкостью.
Ехали в сумерках. В ивовых зарослях на берегу Сноуборн, текущей к Энтвошу, в двенадцати лигах к востоку от Эдораса, разбили на ночь лагерь. Потом ехали через Фолд и через Фенмарч, где справа от них большие дубовые леса взбирались на темные холмы Халифириена у границ с Гондором, а слева в тумане лежали болота, питаемые устьем Энтвоша. И в пути до них дошел слух о войне на Севере. Люди, бегущие в страхе, сообщили о врагах, напавших на восточные границы, о полчищах орков, марширующих по пустынному нагорью Рохана.
— Вперед! Вперед! — кричал Эомер. — Слишком поздно поворачивать. Болота Энтвоша защитят наш фланг. Нужно торопиться. Вперед!
Так король Теоден вышел из своего королевства. Миля за милей убегала назад дорога, один за другим проплывали мимо холмы маяков: Каленхад, Мин-Риммон, Эрелас, Нардол. Но огни их были потушены. Все земли были серыми и недвижными, и Тьма впереди становилась все глубже, а надежда — слабее в каждом сердце.
Пиппина разбудил Гэндалф. В комнате горели свечи, поскольку в окна проникал лишь тусклый сумрак, и воздух был тяжелым, как с приближением грозы.
— Который час? — спросил Пиппин, зевая.
— Только что минул второй, — ответил Гэндалф. — Пора вставать и привести себя в приличный вид. Повелитель Города вызывает тебя, чтобы объяснить тебе твои обязанности.
— А он накормит меня завтраком?
— Нет, накормлю я. Вся провизия строго распределена.
Пиппин печально посмотрел на маленькую лепешку и, как подумал он про себя, гораздо меньший, чем следовало бы, кусочек масла, которые лежали на столе рядом с чашкой жидкого молока.
— И зачем вы только привезли меня сюда? — сказал он.
— Ты хорошо знаешь зачем, — ответил Гэндалф. — Подальше от греха. И если тебе тут не нравится, пенять, кроме самого себя, тебе не на кого.
На это Пиппин не сказал ни слова. И после хранил молчание, пока они с Гэндалфом шли холодным коридором к дверям башни. В зале сидел опечаленный Денетор. Пиппин решил, что он напоминает старого терпеливого паука: похоже, со вчерашнего дня так и не двинулся с места. Денетор предложил Гэндалфу сесть, а Пиппин некоторое время оставался незамеченным. Наконец повелитель повернулся и к нему.
— Ну, мастер Перегрин, надеюсь, вы провели вчерашний день с пользой и в удовольствие. Хотя боюсь, что стол в этом городе скромнее, чем вам хотелось бы.
