Возвращение. История евреев в свете ветхо– и новозаветных пророчеств - страница 28

Евреи за свою долгую историю принимали и признавали истинными многих лжемессий, однако до сего дня они не могут признать настоящего, так как «нет в Нем ни вида, ни величия; и мы видели Его, и не было в Нем вида, который привлекал бы нас к Нему. Он был презрен и умален пред людьми <…>. Он был презираем, и мы ни во что ставили Его» (Ис. 53, 2–3).

Хасидизм также относится к мессианским движениям.[43] Его создатель – Израиль из Меджибожа Подольского, которого называли Бешт (аббревиатура от «Баал Шем Тов» – «добрый чудотворец»). Он был мастером чудес и откровений, разъезжал по городкам, излечивал больных, возвращал зрение слепым, изгонял бесов при помощи талисманов, заклинаний и истовой молитвы. своем письме-манифесте он, среди прочего, утверждал, что «все евреи вместе составляют не только одно тело, но и душу, а этой душой являются праведники каждого поколения, т. е. цадики. Цадик – основание мира, его средоточие, его душа и жизнь. Насколько ты связан с цадиком, настолько ты связан и с жизнью, т. е. с Богом».

После смерти Бешта его дело продолжил Бер из Межерича, рассылая учеников по всей стране. Теоретиком учения был Иаков Иосиф, издавший в 1781 г. книгу «Толдот Га-Бешт» («Родословие Бешта»), где резко критиковал раввинов и излагал учение Бешта. 1772 г. раввины, а также ученый Илья Гаон из ильны впервые предают хасидизм проклятию, повторив это в 1781, а потом в 1796 и 1797 гг. Несмотря на проклятия и на сожжение писаний его приверженцев (в городе Броды), хасидизм как народное движение привлекал в свои ряды все новых людей.

Белорусский хасид Шнеур Залман применил рационализм к этике («мусар»). Начальные буквы слов «хохма» (мудрость), «бина» (рассудок, разум) и «даат» (знание) составили слово «хабад», ставшее названием этого ответвления хасидизма. Шнеур Залман создал хасидскую духовную аристократию, которая с пренебрежением смотрела на хасидов-неучей с Украины.

Конец XVIII в. был последней фазой еврейского Средневековья, начавшегося Миланским эдиктом 313 года. Еврейского вопроса в современном значении тогда еще не было. Еврей для европейца был человеком смешным, помыкаемым, парией. Но постепенно в еврейской среде стали появляться личности, которые смогли преодолеть предвзятость, хотя бы в среде интеллигенции, и завоевать уважение к евреям.

В XIX в. возникла новая угроза еврейскому традиционному мировоззрению – Гаскала (Просвещение) и ее неизбежное следствие – ассимиляция. Как же могло случиться, что перед вчерашним народом-изгоем, изолированным в гетто стеной предубеждений и неприязни, открылся шанс путем ассимиляции влиться в «титульную» нацию страны своего проживания? Кто перед высмеиваемым евреем-парией открыл двери университетов? Как удалось евреям преодолеть изоляцию и включиться в ход перемен, происходящих в мире, стать носителями передовых идей в науке, искусстве, политике?

Несомненно, что главную роль здесь сыграли перемены в христианском мире. Тем не менее и в сознании самих евреев должны были произойти глубокие изменения.

Для преодоления антисемитизма в немецкоязычной среде очень много сделал идеолог Гаскалы Моисей Мендельсон (1729–1786) со своими единомышленниками. Он был философом, среди прочего перевел на немецкий язык Пятикнижие с комментариями и издал свой перевод в 1784 г. По его инициативе прусский юрист и историк Христиан-Вильгельм Дом (1751–1820) написал и издал «Апологию еврейства», сыгравшую значительную роль в деле эмансипации евреев.

Нафтали Герц ессели (1725–1805) также входил в круг друзей Мендельсона. Он принимал участие в подготовке комментария к Пятикнижию – «Биур», составил комментарий к книге «Левит». Вдохновленный благожелательным по отношению к евреям декретом австрийского императора Иосифа II, он в 1782 г. послал ему обращение «Диврей шалом вэ эмет» («Слова мира и правды»). нем ессели доказывал необходимость воспитания еврейской молодежи в духе идей, провозглашенных Гаскалой. Его программа вызвала сильнейшее сопротивление ортодоксальных еврейских кругов, увидевших в ней угрозу существованию нации. ессели опубликовал много сочинений, а его стихи оказали большое влияние на новоеврейскую поэзию.