– Будем работать! – говорит он, улыбаясь.
Его энтузиазм успокаивает Хелену. Шагая навстречу, она не знает, что делать дальше. Пожать ему руку или что-то большее? Слейд делает выбор за нее, тепло обняв.
– Добро пожаловать на «Станцию Фокс».
– «Фокс»?
– В честь Гая Фокса. «Помню не зря пятый день ноября»[7].
– А, понятно. Потому что мы работаем с памятью?
– Скорее потому, что подрывать устои – это по мне. Вы, наверное, замерзли, давайте войдем внутрь.
Они направляются в сторону пятиэтажной надстройки на дальнем краю платформы.
– Здесь не совсем так, как я себе представляла, – признается Хелена.
– Я купил вышку у «ЭксонМобил» несколько лет назад, когда месторождение иссякло. Сперва хотел просто устроить здесь себе жилище.
– Приют одиночества?
– Именно. Потом понял, что это также идеальное место для исследовательской работы.
– Почему идеальное?
– По миллиону разных причин, но прежде всего из соображений секретности и безопасности. Я занимаюсь огромным количеством направлений, где промышленный шпионаж – обычное дело. Лучше условий, где можно все держать под контролем, не найти, так ведь?
Они проходят мимо плавательного бассейна. Сейчас не сезон, и он закрыт брезентом, хлопающим на ноябрьском ветру.
– Я прежде всего хотела бы вас поблагодарить, – говорит Хелена. – А во-вторых, спросить – почему я?
– Потому что вы придумали технологию, которая сможет изменить жизнь человечества.
– Как?
– Воспоминания – самое драгоценное, что у нас есть. Они определяют нашу личность, делают нас теми, кто мы есть.
– И кроме того, рынок лекарств от болезни Альцгеймера в следующем десятилетии оценивается в пятнадцать миллиардов долларов.
Маркус только улыбается.
– Мне важно, – добавляет Хелена, – чтобы вы знали: моя главная задача – помочь людям. Я хочу найти способ сохранять память в разрушающемся мозге, который уже не в состоянии удерживать ее. Создать капсулу времени для основных воспоминаний.
– Я понял вас. Но разве это не может быть одновременно и коммерческим проектом?
Они минуют вход в большую теплицу. На стеклянных стенах изнутри капельками влаги конденсируются испарения.
– Насколько мы далеко от берега? – спрашивает Хелена, глядя в открытое море, откуда на платформу наползает густое облако.
– Сто семьдесят три мили. Как ваши близкие восприняли новость, что вы исчезнете с радаров, дабы заняться неким суперсекретным исследованием?
Хелена не знает, что и ответить. Вся ее жизнь в последнее время проходила в залитых флуоресцентным светом лабораториях, вращаясь вокруг обработки исходных данных для исследования. Работа не отпускала ее, удерживая в своем непреодолимом гравитационном поле. Это было ради мамы, – но и ради себя тоже, что греха таить. Работа стала для Хелены единственным, что заставляло чувствовать ее по-настоящему живой, и она не раз задавалась вопросом: может, с ней что-то не так?
– Я очень загружена и сказала всего шести человекам, с кем я общаюсь. Папа расплакался, но он всегда плачет. А так никто особенно не удивился. Звучит жалко, да?
Слейд оценивающе смотрит на нее.
– По-моему, поддерживать баланс между работой и личной жизнью способны только те, кто не нашел себя, – произносит он.
Хелена обдумывает его слова. И в школе, и в колледже ей много раз твердили: нужно искать свое призвание – то, из-за чего стоит просыпаться по утрам, жить и дышать. Однако, по опыту, мало кому это удавалось. Был и другой момент, о котором учителя и преподаватели не упоминали, – обратная сторона найденного предназначения. Оно поглощает тебя, разрушает связи с другими людьми, убивает счастье. И все же Хелена не хотела бы променять его на что-то иное. Другой она себя не представляет.
Они приближаются ко входу в надстройку.
– Подождите секунду, – просит Слейд. – Смотрите.
Он показывает на стену тумана, надвигающуюся к ним по платформе. Вокруг разливаются холод и полная тишина. Они в самом сердце облака, не видно даже вертолетную площадку.
– Готовы изменить мир вместе со мной? – поворачивается Слейд к Хелене.
– За этим я здесь.
– Отлично. Тогда вперед – увидите, что я для вас построил.
Барри
5 ноября 2018 г.
