Вагон, который они заняли, пустовал, только в углу, в солнечном пятне, дремали двое — шемин и его птица. Шемин лежал, прикрывшись шляпой, птица дремала рядом, нахохлившись.
Джек тотчас обшарил все проходы, ничего интересного для себя не нашел и тоже улегся в солнечном пятне.
— А я думал, в выходные вы все рветесь на природу, — заметил Тим, когда мимо окон вагона сплошными полосами понеслись пригороды Ликрана.
— Летом — конечно. Но зимой делать особенно нечего. Большинство танцуют в клубах, — Таня вздохнула. — Сто лет в клубах не была, слишком много работы…
— Да, свалились мы на твою голову, — посочувствовал Тим.
Ужасно, что молодые девушки не могут ходить на танцы. По отношению к маленькой серьезной Тане он чувствовал себя почти по-отцовски. Хотя, честно говоря, Тим не собирался заводить семью еще лет десять. Вот, может, Айрин к тому времени как раз надумает… Правда, Тим подозревал, что с Айрин у них ненадолго, хотя между ними ничего не было толком сказано на этот счет.
Таня загадочно посмотрела на него.
— Нет, много работы было еще до вас. Потом расскажу как-нибудь.
Поезд несся сквозь пятна света и тени, словно за его окнами проскакивали мимо леса и ярко освещенные пустоши. Тим даже пожалел, что он несется так быстро. У них, на Белом Свете, были свои железные дороги, собранные из старых деталей. Поезда ездили медленно, были без окон и иногда даже без крыши. В основном грузовые, но мальчишки катались поверх грузов бесплатно… Он помнил, как здорово было ехать через пшеничные поля до синеющего на горизонте города, чтобы успеть на сеанс в кино…
Длинный сверкающий сталью и хромом маглев притормозил у крошечного полустанка: там всего-то и было, что крошечный щитовой домик, утопающий в сугробах. Кругом Тим не увидел ни домов, ни других строений. Зато вокруг вздымались горы.
Тим к горам привык: он в них воевал. Первый раз они у него, помнится, вызвали восторг и почти суеверный трепет — выросшему на плоской равнине мальчишке сложно было представить, чтобы земля решила вот так вот взмыть к облакам. Но потом горы стали вызывать трепет совсем иного рода. Сейчас он представить себе не мог, как это по горам можно было гулять.
А здесь горы были в самом худшем виде: бледно-лиловые в снеговой дымке вершины возвышались вдали по обе стороны. Вблизи же громоздились чуть припудренные скалы, торчащие из снеговой перины. Полно укромных мест, где спрятаться снайперу. О минах уж можно не говорить…
Одно хорошо: станция расположилась, по всей видимости, на приподнятом плато, хотя бы лавина им не грозила.
А Таня, кажется, ужасно обрадовалась горам. Она испустила какое-то восклицание и спрыгнула прямо с крыльца станции в снег, скопившейся внизу. Утонула в нем по шею, но это ее ничуть не обескуражило — она почти сразу прокопалась на тропинку.
Джек вопросительно посмотрел на Тима.
— Да иди, иди, — пробормотал Тим, отцепляя поводок.
С оглушительным гавканьем Джек тоже сиганул с крыльца, рванулся в снег, как тяжелые снаряд, подняв тяжелые брызги. Он принялся нарезать круги вокруг Тани, которая целеустремленно пробивала из сугроба путь к расчищенной дорожке. Ну прямо сторожевая собака вокруг цыпленка.
Ассоциация усугублялась тем, что ради поездки Таня сменила свое обычное белое пушистое пальтишко на ярко-желтый комбинезон из чего-то вроде замши.
Когда они выбрались из сугроба, Таня схватила Джека за холку и потрепала. Тот довольно заворчал.
— Ну идиллия, да и только, — пробормотал Тим, глядя на Танину птицу.
Та посмотрела на него с некоторым презрением, потом вспорхнула и устроилась у него на плече.
Это было неожиданно. Насколько Тим знал, нэли редко шли к посторонним… Впрочем, еще Тим знал, что люди и для нэли, и для шемин-мингрелей, которые обладали средними значениями по шкале телепатической чувствительности, были телепатически нейтральными расами. Должно быть, Кира просто наконец-то привыкла к нему и воспринимала как насест. Во всяком случае, никаких мыслей от нее Тим уловить не мог, как ни стралася.
— Кстати, я не заметил, чтобы у меня закладывало уши, — заметил Тим, спустившись с крыльца. — Не ожидал, что мы в горах окажемся.
