И Дон попытался. Способности к работе всегда были в нем, они пытались пробиться на свет, а он совсем этого не понимал!
Постепенно становилось все труднее игнорировать звук голоса Уолтера.
— …и новая машина тебе тоже понадобится. Я уже недолго смогу водить эту развалюху. Ей два года, будь она проклята!
— Я хотел бы выпить, — сказал Дон.
К моменту неожиданного прибытия Эдгара Фелда Дон успел выпить уже не раз.
— Я не только взял на себя смелость явиться без предупреждения, во и привел с собой друга, м-ра Уайта, — сказал торговец произведениями искусства. Он был невысок и весьма ухожен. М-р Уайт был худощав и незлобив.
— Друзей Эдгара следует остерегаться, — сказал Дон. — Вам чего налить выпить?
Уолт сказал, что они несомненно хотят побывать в мастерской. А времени, чтобы выпить, у них предостаточно.
— Времени? — пробормотал Дон. — Да что ты в этом понимаешь?
— Проходите прямо сюда, — громко сказал Уолт, бросив на шурина убийственный взгляд. — Мы думаем, мы склонны, — сказал он, снимая покрывало с огромной скульптуры, — назвать ее Близнецы…
Дон добродушно заметил, что ее ведь надо как-то назвать, а Близнецы, по его мнению, звучит лучше, чем Больная Почка.
М-р Уайт рассмеялся. Эдгар Фелд рассмеялся следом, но не совсем от души: «Из всех современных художников, работающих по дереву или прочим материалам, м-р Бенедикт, как никто другой, склонен умалять достоинства своих работ и относится к себе очень скромно».
М-р Уайт сказал, что это весьма похвально. Он спросил Дона, не хочет ли он выкурить сигару.
— И впрямь хочу! — согласился скромный художник. — В наше время воздухом стало невозможно дышать из-за дыма сигарет, бензиновых и дизельных выхлопных газов… Так, значит, Эдгар пытается впутать вас в область современного искусства, а, Уайти?
— Хо-хо! — неискренне засмеялся Эдгар Фелд.
— Ничего нет лучше хорошей сигары, — с удовольствием пуская клубы дыма, сказал Дон.
Уайт застенчиво сказал, что еще только начинает изучать современное искусство. «Раньше я собирал предметы, характерные для американской культуры», — пояснил он.
Эдгар Фелд сообщил, что прежде м-р Уайт владел коллекцией деревянных индейцев. Он говорил тоном, подразумевающим, что это нельзя воспринимать всерьез, но и открытое насмехательство неуместно.
Дон поставил стакан, который принес с собой. Нет, м-р Уайт вряд ли годится как материал для ОДИ. Опасности нет: «Правда? У вас случайно нет работ Тома Милларда? Том вырезал несколько лучших из когда-либо произведенных на свет фигур краснокожих».
Лицо м-ра Уайта просветлело. «Вы тоже увлекаетесь деревянными индейцами? — воскликнул он. — Да-да, у меня и вправду были две фигуры краснокожих Милларда и один из его помпейчиков…»
Уолт загоготал: «Кто такие краснокожие и помпейчики?»
— Краснокожий — это фигура индейского вождя с простертой рукой, сказал Дон. — Помпейчик — это мальчишка-негр.
— Розанчик, — с радостью принялся развивать эту тему м-р Уайт, — это фигура скво. Скаут держит руку щитом над глазами. Том Миллард, ах, да! Еще у меня были работы Джона Кромвелла, Ника Коллинза, Томаса В.Брукса и Тома Уайта, моего тезки. Слушайте! Может, вы сможете мне сказать: Леопольд Швагер был предприниматель или художник?
Дон Бенедикт презрительно рассмеялся: «Леопольд Швагер был торговец барахлом! Скупал старые фигуры по пять-десять долларов, шпаклевал их, красил и продавал по двадцать пять». «Кобб! — неожиданно воскликнул он. У вас есть что-нибудь из работ Кобба, м-р Уайт?»
— Кобба с Канальной улицы? Нет, мне всегда хотелось приобрести, но…
Эдгар Фелд взглянул на Уолтера Свифта, прокашлялся: «Послушайте, Дон…»
— Кобб с Канальной улицы, — громко сказал Дон, — никогда не пользовался киянкой. Нет, сэр. Вгонял резец ладонью руки. А потом был еще Чарли Воулз…
Фелд повысил голос, заглушая слова Дона: «Да, мы непременно поговорим когда-нибудь об этом восхитительном, хотя и устаревшем виде искусства. Не хотите ли подойти чуть поближе к Близнецам, м-р Уайт?»
— Да, Уайт, провались оно все, покупайте проклятых Близнецов, чтобы они перестали нам досаждать, и тогда мы сможем поговорить о
