Unnatural Creatures — Stories Selected — Collection
Copyright © Neil Gaiman, 2013
© М. Тогобецкая, перевод на русский язык
© С. Силакова, перевод на русский язык
© А. Аракелов, перевод на русский язык
© С. Ильин, перевод на русский язык
© ООО «Издательство АСТ», 2014
Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.
© Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес (www.litres.ru)
* * *
Когда я был мальчишкой, лучшее место на земле находилось в Лондоне, в нескольких шагах от станции Южный Кенсингтон.
Это было нарядное здание из разноцветных кирпичей, крышу его — только представьте! — украшали горгульи: птеродактили и саблезубые тигры. В холле стоял скелет тираннозавра, а за пыльным стеклом витрины — чучело птицы додо, ископаемого дронта. В бутылках хранились существа, выглядевшие совершенно как живые, а в стеклянных ящиках — не живые, отсортированные и каталогизированные, пришпиленные к картонке булавкой. Называлось это место Музеем естественной истории. В этом же здании располагался Геологический музей со всеми своими метеоритами, алмазами и другими странными и восхитительными минералами, а прямо за углом — Музей науки, где можно было проверить свой слух и насладиться осознанием того, насколько лучше взрослых ты слышишь.
Определенно, это было лучшее место на земле!
В Музее естественной истории, по моему убеждению, не хватало лишь одного экспоната — единорога.
Точнее двух — единорога и дракона. И еще вервольфов — непонятно, почему в Музее естественной истории их обошли вниманием? Я так хотел узнать о вервольфах побольше!
Кроме того, в витринах не имелось ни одного вампира в роскошных одеждах, хотя летучие мыши-вампиры были представлены. И совсем не было русалок, ни одной — я проверял! Грифоны и мантикоры тоже отсутствовали.
Тот факт, что на выставке не было феникса, меня не удивлял. Я знал, что в данный момент на свете может существовать лишь один феникс — разумеется, живой, а Музей естественной истории заполнен мертвыми существами. Откуда же здесь было взяться фениксу, сами посудите?
Огромные окаменевшие скелеты динозавров и пыльные странные животные в стеклянных витринах, не очень похожие на настоящих, мне нравились.
Правда, по-настоящему я любил живых зверушек, дышащих, теплых и желательно диких. Тех, что прыгали, ползали или просто слонялись по моей реальной жизни. Я всегда радовался встрече с ежиком, змеей, барсуком или маленькими лягушатами, которые каждую весну в один прекрасный день выбирались из пруда через дорогу, и тогда наш сад, казалось, тоже становился живым, наполняясь непрерывной суетой.
Но больше других меня привлекали животные, само существование которых было загадкой, сумеречной тайной: то ли они были на самом деле, то ли нет, и от одной только мысли об этом мир делался волшебным.
Я любил чудовищ.
Огден Нэш, мудрый американский поэт, говорил: «Где чудовище — там чудо».
И я мечтал попасть в Музей сверхъестественной истории.
Мечтал — и в то же время радовался, что его нет.
Вервольфы были чудесны потому, что могли оказаться чем угодно. Если бы кто-то на самом деле поймал вервольфа или дракона, приручил мантикору или загнал в стойло единорога, засунул их в банки, провел вскрытие, — они стали бы реальны, осязаемы и не смогли бы уже жить в туманных местах на границе между явью и миром грез, страной невозможного — единственным местом, по-настоящему имевшим значение.
Такого музея не было.
Тогда — не было.
Но я знал, как и где найти существ, которых бесполезно было искать в зоопарках, музеях или лесах. Они ждали меня в книгах и рассказах, они прятались в буквах алфавита и знаках препинания. Достаточно было расставить их в верном порядке — и из букв складывались слова, из слов возникали образы всевозможных экзотических чудищ и таинственных незнакомцев. Буквы сплетались в заклинания, которые творили небывалые миры, извлекали из небытия фантастических существ и открывали мне помыслы насекомых, и кошек, и прочих животных.
