И сейчас, конечно, бывают прорывы. (В «Федерации», например, выпущен в Октябрьской серии Асеев с большой троцкистской поэмой «Лирические отступления», в «Новом мире» была в 11 книжке напечатана кулацкая «Поэма о гибели казацкого войска» Павла Васильева, в ГИХЛе готовился томик того же П. Васильева, а также пришлось перепечатывать ряд страниц в «Сестрах» Вересаева (о коллективизации), в Ленинградском Товариществе Писателей вышли «Дневники» М. Шагинян с политически одиозными записями, в Московском Товариществе Писателей задержан готовый к печати роман «Личное и общественное» Парфенова и т. д.). Но ни качеством, ни количеством они не похожи на то, что делалось в недавнем прошлом. На каждый прорыв Главлит отвечает репрессиями по отношению к цензорам, передачей дела об них, как и об редакторах и авторах (партийцах), в контрольные органы и в ячейки и рядом производственных совещаний, инструктирующих, мобилизующих наших работников…
Главлит, наконец, осуществляет цензуру над всей иностранной печатью, поступающей в Союз. Имеется значительная группа работников, знающих каждый по несколько языков и работающих как на Почтамте, так и в аппарате Главлита. Главлит же дает разрешение на вывоз рукописей и т. п…
Среди крупных, лучших наших писателей нет ущемленных Главлитом и резко недовольных нашей цензурой. Отдельные замечания Главлита, политически улучшающие текст, обычно принимаются авторами. Издатели не очень жалуют Главлит, ибо цензура, конечно, причиняет им немало неприятностей политического и материального характера. Авторы и редактора, которых касается воздействие Главлита, нередко полагают, что не они виноваты в их политических ошибках, а Главлит виновен в том, что он их обнаружил…
Начальник Главлита
Б. ВОЛИН
Постановление Политбюро ЦК ВКП(б)
О В. И. Немировиче-Данченко
26 мая 1933 г.
№ 138. п. 104/84 – О Немирович-Данченко.
Выдать Немирович-Данченко 1500 долларов при условии обяз
ательного и немедленного возвращения в Москву.
Необходимое пояснение. В. И. Немирович-Данченко, основатель (совместно с К. С. Станиславским) Художественного театра (1898 г.), находясь за границей в Европе, испросил у советского правительства дополнительных денег для продолжения лечения.
Сводка секретно-политического отдела ГУГБ НКВД СССР о настроениях И. Э. Бабеля
22 сентября 1936 г.
После опубликования приговора Военной Коллегии Верховного суда над участниками троцкистско-зиновьевского блока источник, будучи в Одессе, встретился с писателем Бабелем в присутствии кинорежиссера Эйзенштейна. Беседа проходила в номере гостиницы, где остановились Бабель и Эйзенштейн.
Касаясь главным образом итогов процесса, Бабель говорил:
«Вы не представляете себе и не даете себе отчета в том, какого масштаба люди погибли и какое это имеет значение для истории.
Это страшное дело. Мы с вами, кончено, ничего не знаем, шла и идет борьба с «хозяином» из-за личных отношений ряда людей к нему.
Кто делал революцию? Кто был в Политбюро первого состава?»
Бабель взял при этом лист бумаги и стал выписывать имена членов ЦК ВКП(б) и Политбюро первых лет революции. Затем стал постепенно вычеркивать имена умерших, выбывших и, наконец, тех, кто прошел по последнему процессу. После этого Бабель разорвал листок со своими записями и сказал:
«Вы понимаете, кто сейчас расстрелян или находится накануне этого: Сокольникова очень любил Ленин, ибо это умнейший человек. Сокольников, правда, «большой скептик» и кабинетный человек, буквально ненавидящий массовую работу. Для Сокольникова мог существовать только авторитет Ленина, и вся борьба его – это борьба против влияния Сталина. Вот почему и сложились такие отношения между Сокольниковым и Сталиным.
А возьмите Троцкого. Нельзя себе представить обаяние и силу влияния его на людей, которые с ним сталкиваются. Троцкий, бесспорно, будет продолжать борьбу и его многие поддержат.
Из расстрелянных одна из самых замечательных фигур – это Мрачковский. Он сам рабочий, был организатором партизанского движения в Сибири; исключительной силы воли человек. Мне говорили, что незадолго до ареста он имел 11-тичасовую беседу со Сталиным.
