- Ладно, - перебил Сергеев. - Выкладывай, какое дело.
- А дело такое. Позвони, будь добр, райвоенкому товарищу Богомолову. Пусть направит меня добровольцем на фронт.
- Так ты же, мил человек, по возрасту и состоянию здоровья к службе в Красной Армии не подлежишь... А потом, как это в такое время все бросить?! Этак-то и я мог бы, и вон Евгений Иванович. А кто же здесь останется? Одни женщины?..
- А что? - возразил Воронов. - Вот жена моя, не хуже меня сработает. Пожалуй, еще получше.
- Жена? Ничего не скажешь, женщина работящая, расторопная. Люди ее уважают, - сказал Зверев. - Но и она ведь не без дела.
- А почему не уважить просьбу? - вставил Таиров, вспомнив, как он одно время просился у Штыкова на фронт или в партизанский отряд, да вот ничего не вышло. Михаил Алексеевич хорошо понимал состояние Воронова.
- И я думаю, надо, пожалуй, уважить, - поддержал Зверев.
- Ну вот, твоя просьба, - широко улыбнулся Сергеев, - прошла большинством голосов... Я тоже "за".
- Выходит, единогласно, - заключил Таиров и крепко пожал Воронову руку. - Но все равно, решать будет военком...
Воронов пробыл на фронте до конца воины. Ьыл контужен. Демобилизовался. Вернулся в родные края с двумя орденами Красной Звезды. А жена его все эти годы хорошо справлялась с обязанностями председателя сельсовета. Ну, а когда муж вернулся, передала ему бразды правления.
...Трудным и хлопотным был для Таирова этот день приезда в Хвойную.
Куда выехать, какой взять район, а то и два, Михаил Алексеевич окончательно решил уже после встречи в общежитии летчиков с командирами и комиссарами эскадрилий.
Разговор был не из приятных. Авиационные командиры разводили руками.
- Худо дело, - хмурился Шарыкин, - несколько телег продуктов из районов никак нас не устраивают...
- Я уже говорил, - заметил капитан Пущинский председателю комиссии обкома, - мои ребята берут на борт полторы тонны груза, а Могут перевозить не менее двух тонн...
- Вот и считайте, товарищ Таиров, - подытожил Бухаров. - Сегодня наша девятка недодала Ленинграду без малого пять тонн мяса.
- Мой заместитель Семенков, - добавил Пущинский, - тоже водил девятку. Доложил, что могли бы прихватить еще три-четыре тонны продуктов сверх нормы.
Летчики сделали все возможное, чтобы как можно больше груза перебросить в город. Частенько даже летали (в нарушение инструкции) без парашютов, чтобы взять за их счет дополнительные десятки килограммов продуктов.
- Все равно большая часть маршрута пролегает над Ладогой, которую проходим бреющим, прижимаясь к воде, - отговаривались летчики. - Случись беда - никакой парашют не поможет.
Из самолетов было убрано все, что только можно. И в этом убедился Таиров, встречая час назад самолеты, вернувшиеся из Ленинграда.
А вот рейсы с продовольствием получались в эти дни легковесными. Таиров и Зверев выслушали летчиков.
- Я уже доложил Военному совету, - сказал Таиров. - Продуктов завезем на аэродромы даже с запасом, так чтобы вам хватило дважды за сутки слетать в Ленинград. Как летчики - справятся?
Полковник Шарыкин (он к этому времени стал командиром неотдельной авиагруппы, объединившей три эскадрильи) добродушно усмехнулся:
- Что ж, вопрос резонный. На Новоладожском пролете наши пилоты до трех-четырех рейсов делают. Думаю, и за нами дело не станет. Так, товарищи командиры?
Бухаров и Пущинский утвердительно кивнули.
- Конечно, - заключил Шарыкин, - многое будет зависеть от погоды, но в принципе предложение о двух рейсах принимается.
...Интересно было наблюдать за летчиками в столовой. Взрослые, мужественные люди - капитаны, лейтенанты - здесь, в летной столовой, чем-то напоминали озорных, непоседливых ребят. Даже не верилось, что не прошло и часа, как они вели свои корабли над Ладогой, где их подстерегали вражеские истребители.
Полная раскованность, смех, шутки, невероятные истории, приключившиеся в воздухе или на земле.
- Мальчики, - молоденькая официантка схватилась за голову, увидев пустые плетеные корзиночки, расставленные на столах. - Признавайтесь, куда подевался хлеб?
Улыбки летчиков сразу погасли. Они только что вернулись из Ленинграда и на аэродроме раздавали пассажирам, ожидавшим посадки, бойцам комендантской роты, девушкам-трудармейкам хлеб из этих плетеных корзиночек, который они прятали в карманах комбинезонов, в планшетах.
