В свете дальнейших действий римлян трудно объяснить и само требование о предоставлении конницы. Если Лукулл уже тогда планировал поступить с городом так, как поступил, то можно рассматривать это требование как предупредительную меру, призванную оставить Кауку без защиты. Не исключено также, что Лукулл решил устроить резню лишь после немедленного выполнения его первых требований. Когда же после ужасных событий в Кауке использовать эти вспомогательные войска стало невозможно, не исключено, что всадники разделили судьбу своих сограждан. Не сообщается, были ли проданы в рабство уцелевшие жители, однако это вероятно[102]. Можно ли считать, что происшедшее укладывается в рамки deditio и потому оправданно по римским понятиям?>{128} Учитывая, что в другом месте образ действий Лукулла был однозначно оценен как нарушение договора (Арр. Iber., 89, 386), на этот вопрос нужно ответить отрицательно.
При дальнейшем продвижении по землям ваккеев Лукулл пожинал плоды своего поведения в Кауке: обычно население покидало жилища на равнине и уходило частью в укрепленные города, частью в недоступные горные местности. То имущество, которое нельзя было унести, они сжигали, чтобы оно не могло попасть в руки Лукулла (Арр. Iber., 52, 221). Лукулл, в свою очередь, также разорял все вокруг. Пока тот шел к Интеркатии, значительная часть его пути вела через покинутые края (53, 222). Интеркатия лежала в местности близ Виль-яльпандо на границе между нынешними провинциями Само-ра и Вальядолид, примерно в 120 км от Кауки>{129}.[103] О соотношении сил обеих сторон судить трудно. В Интеркатии должны были собраться более 20 000 пеших и 2000 конных испанских воинов (Loc. cit.). В отношении римлян можно предполагать, что Лукулл не начал бы осаду, если бы не обладал численным перевесом (да и сами осажденные не приняли боя: 53, 223). Подкрепление извне показывает, что в Интеркатии учитывали возможность римского наступления, а ответ, который они позднее дали Лукуллу, свидетельствует об их информированности о предшествующих событиях. Лукулл оказался настолько неразумным, что в Интеркатии, как и в Кауке, предложил заключить договор. На это жители, попрекая его событиями в Кауке, насмешливо спросили, такой ли договор он предлагает, какой заключил с этим городом>{130}.[104] В результате переговоры закончились, и Лукулл подверг опустошению окрестности Интеркатии, полностью блокировал город своими войсками и начал подводить к его стенам насыпи>{131}.[105] Тем самым он сделал невозможным для Интеркатии проникновение пытавшихся пробиться туда провиантских отрядов (54, 226; точное время появления римлян определить правильно в Интеркатии явно не смогли). Во время осадных работ часть войска Лукулл постоянно держал в боевой готовности, чтобы при необходимости отразить нападение обороняющихся. Однако те уклонялись от крупного сражения и завязывали лишь стычки с передовыми отрядами (53, 224). Осажденные расценивали свое положение не иначе как отчаянное. Один из их всадников все время выезжал на свободное пространство между городом и боевыми порядками римлян и вызывал любого из них на поединок. Среди тех долгое время не находилось никого, кто решился бы сразиться с ваккеем (Loc. cit.). Взвесив все за и против (Polyb., XXXV, 5, 1; fr. 6 BW), Сципион Эмилиан, о котором мы здесь слышим впервые, решился в конце концов на конный поединок[106]. Победа Сципиона (Polyb., XXXV, 5, 2; fr. 18 BW; Veil. Pat., I, 12, 4; App. Iber., 53, 225), доставшаяся ему явно нелегко, произвела исключительное впечатление на варваров и заметно подняла настроение у римлян (Арр. Iber., 54, 226). После этого, однако, стали обращать на себя внимание (особенно по ночам) высланные ранее из Интеркатии всадники, находившиеся за внешней линией римских осадных сооружений, что внушало большой страх римлянам, несомненно, опасавшимся попытки прорыва (Арр. Iber., 54, 226—227). Возможно, помощь ваккеям из Интеркатии оказывали соседние с ними кантабры>{132}.[107] Очевидно, эти блуждающие конные шайки препятствовали снабжению римлян (как под Каукой и Палантией: Арр. Iber., 51, 216; 55, 231; голод под Интеркатией: 54, 229). Хотя римляне могли продолжать блокаду и успешно вести осадные работы, их положение ухудшилось из-за того, что среди воинов распространились болезни, вызванные непривычным питанием. К этому добавилось переутомление от караульной службы перед городом и на внешней стороне линии блокады, а также от продолжавшихся осадных работ (Арр. Iber., 54, 227). Но наконец им удалось пробить брешь в городской стене. Римляне тотчас ворвались в Интеркатию через образовавшийся пролом (Loc. cit.), и первым из них был Сципион, награжденный за это «стенным» венком (corona muralis)
