II. ВАРИАНТЫ ИЗ НАБОРНЫХ РУКОПИСЕЙ
* № 348 (наборная рукопись. Эпилог, ч. 1, гл. V, VI).
[1825] Весной 1813 года Наташа вышла замуж за Пьера Безухого. В тот же год[1826] старый граф Илья Андреевич <умер от воспаления желудка, оставив после себя долгов вдвое больше, чем стоило всё его состояние>.
В последний год своей жизни старый граф,[1827] несмотря на всё увеличивавшиеся денежные затруднения, с особенной страстью занимался постройкой в новом вкусе, как он говорил, сгоревшего на Поварской своего дома и[1828] весьма сложными предприятиями по винокуренному производству, которые должны были, по его словам, поправить[1829] его дела. Он, очевидно, чувствовал, что затеваемое им невыполнимо, что время его прошло,[1830] но именно вследствие этого он с особенной оживленностью,[1831] как бы обманывая себя, предавался своим предприятиям. Графиня, прежде восстававшая против его предприятий, теперь на всё соглашалась, всё одобряла[1832] и даже иногда показывала вид, что интересуется его[1833] планами.
Именно в то время, когда дела графа так запутались, что[1834] нельзя было себе представить, чем это всё кончится, если продолжится еще год, он заболел болезнью, прежде проходившей без последствий, и тихо и неожиданно умер.
[Далее от слов: Николай был с русскими войсками в Париже кончая: но старался отдаляться от нее близко к печатному тексту. T. IV, эпилог, ч. 1, гл. V].
Он в душе своей как будто упрекал ее за то, что[1835] она была слишком совершенна, за то, что[1836] не в чем было упрекнуть ее, а что вместе с тем в ней не было чего-то того глупого, несовершенного, что один только раз проснулось в ней и обмануло его во время ночного святочного катанья.[1837]
Он поймал ее на слове в ее[1838] письме, которым она давала ему свободу, и[1839] теперь уже был уверен, что с ней не потеряет ее.
Часто, обдумывая свое положение, он приходил к мысли о том, что единственный, представлявшийся ему из него выход — была женитьба.[1840] Он часто думал, как хорошо бы было, как и говорили ему старые тетушки, сватавшие его — жениться на богатой девушке и вывести мать из этого тяжелого положения.[1841]
Положение Николая становилось[1842] хуже и хуже. Мысль о том, чтобы откладывать из своего жалованья, оказалась мечтою. Он не только не откладывал, но, удовлетворяя требованиям матери, должал по мелочам. Он старался избегать прежних знакомых, делать ему было нечего, и скука, нашедшая на него в тех условиях, в которых он находился, переходила в сдержанное отчаяние.
[1843] В начале зимы княжна Марья,[1844] переехав в Москву, посетила графиню. Николай первый встретил ее. При первом взгляде на нее лицо Николая приняло невиданное прежде княжной выражение холодности, сухости и гордости. Николай спросил о ее здоровье, проводил к матери и, посидев пять минут, вышел из комнаты.[1845]
«За что же? Неужели он любит и женится на ней?» сказала она себе, с отчаянием глядя на Соню. «Да что же мне за дело! Я и не ждала ничего», сказала себе княжна Марья, призывая на помощь свою гордость. «Мне совершенно всё равно, что он обо мне[1846] думает!»
Но, посидев с полчаса у графини,[1847] послушав ее потерянные речи, заметив ее отношение к сыну, к Соне, заметив взгляды Сони, богатую обстановку комнаты графини и бедность других, вспомнив потертую венгерку, которая была на Николае, и его строгие и самоуверенные приемы, она[1848] вдруг поняла всё. Так вот отчего он такой. Она была уверена, что поняла всё, но вместе с тем боялась поверить тому радостному объяснению,[1849] которое ей подсказывало ее сердце.
Когда она, засидевшись у графини, выходила от нее, Николай невольно встретил ее, так как его комната была проходная, и, видимо только своими привычками благовоспитанности удерживаемый от грубости, сухо проводил ее до передней. Он ни слова не ответил на ее замечание о здоровье графини. «Вам какое дело? Оставьте меня в покое!» говорил его взгляд.[1850]
Княжна после первого посещения очень скоро приехала в другой и третий раз. Николай всё точно так же избегал ее.
