Опустив голову, я смотрел на сапоги. Стоящий возле меня поручик Кечупрак тоже смотрел в землю. За ним, закрыв глаза и облокотясь на винтовку, стоял поручик Аксаев. Поручик Ягал-Богдановский держал голову прямо. Лицо его горело.
- Этот!.. И этот вот!.. Этот!..
Потом из оцепления вызвали поручика Горбика. Поручик Горбик еще на ходу зарядил винтовку. Заряжая, он улыбался...
- ...Сорок семь, ваше превосходительство!
- Пять бы десятков следовало!.. А ну?.. Твою мать, да показывай!.. Катись колбасой, твою... Рас-рас-стре...
- Товарищи! Да не виновен!.. Товарищи...
- Ей-богу...
- Господа!.. Бра...
- Ей-богу вот!..
- Бра-аттцы!..
И опять раздались три выстрела. Подряд.
...Тяжело переваливаясь на кривых лапах, вдоль оцепления прошел бульдог. В зубах у "его болтались клочья чьих-то штанов.
- Убирать не стоит! Мужики уберут.
И генерал Туркул отошел в кусты, чтоб оправиться.
Вечером наша хозяйка готовила яичницу.
Солома под сковородою ярко вспыхивала, бросая на стены желто-красные, быстрые тени. Сало шипело и брызгало. Откинув голову далеко назад, хозяйка стояла перед огнем почти неподвижно и, казалось, была так же недоступна огню, как и офицерам, уже четыре дня подряд пытающимся заменить ей "уведенного" красными мужа.
- Слушай, молодая, а как ты... насчет выпивона?..- спросил ее поручик Пестряков, когда солома наконец догорела и тяжелая круглая сковорода в руках хозяйки медленно поплыла к нам на стол.
- Если б раздобыла маленько, уважила бы нашу компанию. Как?
- Чего зеньки выпучил? Куда ставить-то буду? Тарелку подставь, что ль?
Хозяйка смотрела на нас из-под надвинувшейся на брови хустки.
- Молодая, а злющая!..- улыбнулся поручик Ягал-Богдановский.- Ну ее к черту, господа! Дура!.. В другое время и смотреть бы не стали, а она... фордыбачится!
В это время в хату вошел мичман Дегтярев.
- Господа, в полку не ладно что-то!
- Опять?
- Что такое?
- Да вот опять третий взвод куда-то отправили...
- Ну-у?..
- И не просто, господа,- с пулеметами... Я проследить думал, да прогнали меня... И что за время, черт рога сломит!..
- Говорят, господа, куда-то и четвертую роту повели. Подпоручик Тяглов разрезал яичницу и, нагнувшись, сопел над самыми желтками.
- Серьезное, видно, дело!
Пар над яичницей быстро садился.
- Да ну их к богу! Надоело!.. Офицеры подвинулись к столу.
- Не трогают - живи, завтра в бой - умирать будем!..
- Верно! Господа, а насчет николаевской как? Эй, хозяйка!
Но хозяйки в избе уже не было.
Я разостлал шинель в сенях, рядом со спящим на полу подпоручиком Морозовым.
Очевидно, офицеры в хате уже приканчивали яичницу.
- Ты! Пень сибирский! Пальцем не лазь!
- Господа, не перекинуться ль в картишки? В преферанс сыграем? доносились голоса из-за двери.
- Да сколько же, наконец, говорите вы? Триста семьдесят один? Верно?
- Нет еще... Куда! Триста пятьдесят девять только. Ведь двенадцать прихлопнул поручик Ягал-Богдановский. Потом кто-то закрыл дверь, и в сенях стало тихо.
Этой же ночью мы выступили на Орехов.
А не доходя до Орехова, на Сладкой Балке, где провели мы следующую ночь, мы узнали еще небывалую для Дроздовского полка новость: поручик Барабаш, старый офицер-доброволец Румынского похода, снял с себя погоны, повесил их на кусты и вместе со своим вестовым, бывшим красноармейцем, перебежал к красным.
- А знаете, что еще говорят? Знаете? - уже на пути от Сладкой Балки испуганно спросил меня поручик Кечупрак. И, обождав, пока подвода выехала на более ухабистую дорогу, он перегнулся ко мне и стал рассказывать под шум и треск быстро бегущих колес:
- Говорят, в четаертой роте - еще до этого - напали на след коммунистической ячейки Да, да, ячейки По ночам, когда четвертая стояла в заставе, члены этой ячейки, говорят, переходили к красным, а потом, уже с директивами,- вы понимаете? - возвращались опять Потому наш третий взвод и лежал в цепи Перед заставой он лежал Не знали? Это когда они в первый раз уходили А второй раз,- позавчера это черт дери, и не поверишь! - а второй раз они четвертую роту обрабатывали Ну конечно,- чтоб меньше свидетелей было. Все третий взвод. Как? Прижимкою брали на психику. Да так же, как и тот раз с пленными Но хуже еще, говорят! Туркул, говорят, всю роту перестрелять хотел... вместе с офицерами Что там творилось, говорят, господи!.. "Этот, этот, этот..." Так же вот было! Но со своими ведь!.. Черт возьми, ужас какой! И наугад, в свалку, огулом. Подумайте!
