- Скажи, Зотов, а где ты эту бумагу нашел, а?..
- Да не я находил... В восьмой мне солдат какой-то дал.
Говорит, у себя в вещевом мешке нашел, и мно-о-го!..
Солнце уже взошло... Во рву раздевали первых пленных. Около полудня мы перешли ров, обошли Перекоп
и двинулись на северо-восток.
Навстречу нам уже несли раненых. Стрельба вдали становилась чаще и отчетливей.
- Если б туда... на аэроплан, да посмотреть бы!..- сказал поручик Науменко, подымая голову.
- Подожди минутку,- увидишь! Но ждать пришлось часа три.
Три часа 1-й и 2-й батальоны нашего полка лежали в степи.
Было жарко.
- Странно... И справа и слева море, а ветра нет.
- Тень бы какую!..- И, звякнув густо набитыми подсумками, подпоручик Басов медленно повернулся на живот и уткнулся лицом в траву. Фуражка сползла на его лоб, на седой затылок легла трава.
- Поручик, а сколько вам лет?
- А сколько у вас языков, поручик Науменко? Неужели помолчать не можете?
...Аэропланы над нами летели к северу.
- Сюда! Веди сюда!
Какой-то солдат отводил в тыл двух ободранных пленных.
- Эй! Да живо!
Пленных подвели к тачанке генерала Туркула. Наклонив головы и плечи и опустив руки, они стояли неподвижно, и казались низко подвешенными над землей.
- Коммунисты? - спросил генерал Туркул, свесив над колесом тачанки одну ногу.
Не подымая головы, пленные что-то ответили. Туркул зевнул.
- Веди! - Потом развернул на коленях карту и зевнул снова.
- ...Сюда! Сюда! - минут через пять вновь закричал он. И опять подвели пленного, уже босого, в рваной ватной кацавейке и без фуражки.
- Коммунист?
- Черт ма, коммунист!.. Мобилизованный.
Около тачанки собрались солдаты. Туркул вновь что-то спросил. Что - я не разобрал. Солдаты вкруг тачанки гудели.
- Меня это? - переспросил пленный.
- Ну, а конечно! Не меня же!..
- Могилиным меня звать.
И вдруг, встряхнув кудрями, пленный чему-то улыбнулся. И точно в ответ на улыбку пленного, Туркул засмеялся тоже.
- Могилин?.. В могилу Могилина! - закричал он, уже захлебываясь хохотом.- Эй, вы там!..
Пленного повели за тачанку...
Подняли нас через полчаса.
- ...Марковцы, говорят, отходят.
- Черт дери!.. Словно как кашу варят...
- Слышите?.. Слышите?..
Мы уже шли через степь. Но вот штабс-капитан Карнаоппулло нагнал роту. Он задыхался.
- Не волнуйтесь, поручик! Все будет исполнено. Патронную двуколку я подтяну ближе. А связь с цепями... Поручик Кумачев даже не обернулся.
Когда 2-й батальон входил в Первоконстантиновку, солнце уже спускалось за края крыш. Крестьян в деревне не было видно. Опять несли раненых. Перевязочный пункт находился возле ворот хаты, около которой остановилась наша рота.
- Сестра! Разрывными?.. Правда?..
- Сестра, вы были в цепи?.. Скажите,- курсанты, наверно?..
Сестра и фельдшер Дышло молча рвали бинты.
...Уже 7-я и 8-я роты пошли в бой. 5-я и наша лежали на улице. На улицу залетело несколько пуль... Взобравшись на забор, безрукий батальонный смотрел в бинокль.
- Слушайте,- сказал кому-то недалеко от меня лежащий поручик Науменко.- Не кажется ли вам...
И вдруг он уперся о ладони и быстро поднял голову. Батальонного на заборе уже не было.
- Сестра! Сестра!..- кричал над канавой связной.
Батальонного положили на подводу. Но подвода не пошла в тыл. Раненный в грудь навылет батальонный остался руководить боем.
- Ше-ста-я!..
Мы вскочили.
Я видел, как подпоручик Морозов нахмурил вдруг запрыгавшие брови и как, отвернувшись в сторону, перекрестился подпоручик Басов...
За деревней подымались холмы...
Рассыпавшись в цепь, наша рота шла, не стреляя. Красных не было видно,- они лежали за холмами.
Мы вышли на линию наших соседних цепей, приблизительно на версту от Первоконстантиновки.
- Цепь, стой!
...Несло пылью цветущей травы.
...Я лежал около Зотова и, выдвинув вперед винтовку, наблюдал, как бронзовый ленивый жук взбирался на стебелек качающейся травы. Раскачиваясь, стебелек гнулся...
Справа от меня лежал Горохов. За ним - Телицын.
- Телицын, холодная?? Телицын отнял от рта флягу.
- Да откуда?..
...А жук уже взобрался на самую верхушку стебля и, выставив усы, о чем-то задумался, не зная, очевидно, что делать ему дальше...
