- Эх, и везет-то не вовремя! А ну-ткась, ну-ксь, милая! Казалось, ночи не будет конца.
* * *
- Осади!.. Осади-и...
- Что за город?..
- Не напирай, косой дьявол, черт!.. Не видишь, стоим ведь!
Вдали виднелись редкие огни какого-то города или местечка.
- Харьков?
- Москва!
- Нет, правда, что за город?
- Люботин это,- сказал подпоручик Морозов и, опустившись на сани, стал жадно - в кулак - курить. Я также подошел к саням, сел и, прислонясь к пулемету, вынул махорку. Но скрутить я не успел. Темнота меня медленно и плавно закружила, опустила во что-то мягкое и теплое и потекла надо мною, все глубже и глубже толкая в сон.
...Когда я проснулся, сани уже вновь скрипели по песку На мне лежала чья-то шинель. Я сбросил ее с лица.
- Едоков!..
- Так точно!
Едоков шел в одной гимнастерке.
- Что это?.. Зачем?..
- Это я, господин поручик, чтобы не согнали вас .. ротный аль батальонный... Лягайте, лягайте!...
Но я встал. Оглянулся. Мне показалось, полк идет в обратную сторону.
- Куда мы?
Едоков пожал плечами.
- Лехин, куда мы?
- Люботин, господин поручик, занят. Обходим. ...Лошади хрипели. Медленно всплывала желтая заря.
* * *
- Распрягай!
- Эй! Не велено! Заводи! Заводи за угол!
Вдоль крайних хат какой-то небольшой деревни длинными рядами выстраивались сани.
Нам было приказано выставить дневальных, по одному на две роты, и выспаться, пользуясь трехчасовым привалом.
Я уже взбивал в санях солому, когда подошел связной.
- Господ командиров-пулеметчиков к батальонному!
...На улице в санях, около и под ними храпели солдаты.
* * *
На крыльце халупы батальонного стоял начальник пулеметной команды.
- Господин капитан,- обратился к нему я,- у меня, господин капитан...
- Но у меня нет нумеров! Возьмите в роте... Договаривать нам было незачем,- капитан знал состояние взводов.
- В роте, господин капитан...
- Но что я, рожать их могу, что ли?
- Господин капитан...- подошел к нему взводный 1-го взвода.
- Нету у меня саней! Господа, у меня же...
- Но разрешите, господин капитан...
Капитан обернулся и быстро скрылся за дверью.
- Черт дери!..
- Да-с, положение!..
Мы стояли, растерянно глядя друг на друга.
Наконец в сени вышел полковник Петерс.
- Господа...
Одна сторона его лица подергивалась, тени быстро бежали под складку рта.
- Вот что, господа. Первый батальон побросал три пулемета. Пре-ду-пре-ждаю: если подобное случится и в моем батальоне, виновный взводный будет отдан под суд. Понятно?
- Но, господин полковник...
- Оправдываться, господа, будете под судом. От офицера я требую проявления офицерской инициативы. Мне нет никакого дела как, но пулеметы чтоб были вывезены. Понятно? А теперь - можете идти...
Мы расходились.
- Черт дери!..
- Да-с, поло-жень-и-це!
- А главное, в деревнях ведь не то что лошадей и козы не найдешь...
"Спать, спать, спать!" - думал я, идя спотыкаясь по улице. Лошади моих саней стояли распряжены.
- Не бей! Аким не пойдет... Все одно! Распрягай! Живо! Полк уже выходил из деревни.
- Поручик, нагоните? - обернувшись, крикнул мне ротный.
- По-ды-май! Та-щи вы-ше!.. Та-щи-и!..
Подвязав пулеметы к одному концу натрое сложенных вожжей, станок к другому, Лехин, Едоков и Акимов вьючили Ваську, нашу вторую лошадь. Но тяжесть пулемета и станка с обеих сторон давила на ребра лошади. Лошадь не могла дышать и медленно, точно в цирке, приседала.
- Ничего не поделаешь, господин поручик! Может, оба на одни взвалим? продолжал Лехин, приглаживая выпавшие из-под фуражки потные волосы.- Васька уж постарается, едри его корень!.. Не выдаст, может...
- Пожалуй...
И вот мы закричали:
- Идет! Идет!..
Васька косил. Кожа на спине его ходила гармошкой.
- Идет! Эээ-эй! Вытянул!..
Мы примкнули к обозу 1-го батальона, идущего в арьергарде.
Быстро перебирая передними ногами и далеко назад выставляя задние, Васька тянул два пулемета. Машка - третий. Мы подталкивали. Акимов вел под уздцы раненного под Баромлей Акима.
Третьи сани мы бросили.
* * *
- ...их к матери, пулеметы эти! - обгоняя нас, крикнул какой-то офицер из последних саней обоза.- Пропадете!..
- И вся твоя панихида!..- крикнул за ним второй. Васька сдавал. Останавливался каждую минуту.
