Как и в предыдущий раз, основной упор решили сделать на тактике засад, для чего навстречу противнику весьма споро выдвинулся похудевший до трех БА-3 броневзвод и рота мотострелков - поровну бойцов охранной роты и казаков, которых удалось разместить в кузовах временно приписанных к авиационному отряду грузовиков, как своих, так и из состава 5-й автомобильной роты. Хотелось бы отправить больше, но штабс-капитан Бажанов, командир этой самой роты, согласился привезти с собой из Варшавы в Млаву только шесть трехтонных Бенц-Гаггенау, поскольку больше свободных платформ у железнодорожного состава не нашлось, а отправлять технику своим ходом он наотрез отказался. Впрочем, теперь, наверное, он сам более прочих горевал о том своем решении. Поставленный в качестве командира этой сборной солянки он был вынужден ломать голову над тем, как с наибольшей пользой применить наличествующие откровенно невеликие силы. Хорошо еще, что опыт уже имелся, пусть большей частью он и состоял в перехвате обозников, да бегущих с поля боя солдат, которых по пятам преследовала кавалерия. Нынче же предстояло сойтись с достойным и куда более многочисленным противником лоб в лоб. Сойтись и надеяться, что этот вызывающий вагон и маленькую тележку вопросов пилот-охотник Озеров, не приврал, и действительно сравнял с землей всю вражескую артиллерию силами своего авиационного отряда. Иначе вся их надежда на плотный пулеметный огонь и непробиваемые пулями бронемашины могла сгореть в горниле разрывов артиллерийских снарядов. Хотя для столь малого отряда огневая мощь у них была поразительная. Помимо выделенных авиаторами шести ручных пулеметов и, естественно, броневиков, а также самозарядных карабинов половины солдат, удалось наложить руки на три немецких MG-08, что в числе прочих трофеев оказались притащены на полевой аэродром. Поскольку конструктивно они были схожи с Максимом, оружейники весьма споро привели их в порядок, а уж о запасах немецких патронов и вовсе можно было не беспокоиться - этого добра у них нынче имелось куда больше, чем отечественных. Да и у изрядно разошедшихся авиаторов, чьи боевые возможности штабс-капитана начали откровенно пугать, нашлось в закромах еще немало подарков для незваных гостей, кои они не замедлили вывалить на головы намеченной цели.
Ефрейтор Блюм нервно передернул плечами и вновь попытался оттереть руки от запекшейся крови. Их 1-й батальон 5-го гренадерского полка, сократившийся с начала боевых действий до размеров роты, вновь угодил в самое пекло. Сперва русская артиллерия буквально истерзала первую роту батальона, закидав ее шрапнелью во время марша к Цеханову, когда солдаты вынуждены были идти по узкой дороге плечом к плечу. Затем не менее пулеметной роты обрушила из засады свой смертоносный огонь на вторую роту, а остатки выдвинутой вперед в качестве разведки первой роты тем временем оказались до последнего человека вырезаны налетевшей кавалерией. Третья и четвертая роты батальона изрядно истекли кровью при выбивании противника из городка Цеханов, где им, наконец, предоставили возможность передохнуть. Вот только родное командование забыло уведомить об этом факте проклятых русских, что об отдыхе, похоже, даже не помышляли. День и ночь, налет за налетом, эти летающие демоны появлялись над головами для того, чтобы прибрать на тот свет десяток другой отличных парней. И что именно было страшнее - рвущиеся со всех сторон бомбы или проливающийся с неба железный дождь, накрывающий разом едва ли не весь лагерь, лично он сказать бы не смог. На второй день он начал пугаться уже просто тарахтящего звука, что издавали двигатели этих крылатых бестий.
Вот и сейчас те самые аэропланы не давали им вздохнуть спокойно, неожиданно появляясь прямо над их колонной и разбрасывая вокруг эти жуткие стальные стрелы, пробивавшие человека насквозь, причем вместе с каской. Начиная с утра, они пережили уже три налета, и теперь в батальоне насчитывалось чуть более двух сотен человек, а из офицеров остались лишь лейтенант Зибер и капитан Андерсон. Командир батальона погиб два налета назад, пробитый насквозь вместе со своим конем этими чудовищными стрелами. Тогда же погиб и его лучший друг, обдав напоследок Блюма своей кровью и мозгами из развороченной стрелой головы. Сам ефрейтор шел всего в каком-то полуметре от него и остался жив, а бедняга Курт отправился на тот свет вместе с еще шестью десятками неудачников. А кроме как удачей то, что сам он еще жив, ефрейтор считать не мог. Все, кто с утра шел рядом с ним, погибли, а на самом Блюме не было ни царапинки - лишь пятна запекшейся крови на форме напоминали о бывших товарищах.
