Решив, что они встретились с авангардом 8-й русской армии, командир сократившегося уже на четыре человека отряда приказал срочно отступать. По какой причине русских войск не оказалось непосредственно в местечке, куда они успели ненадолго заглянуть, преодолев редкую завесу вражеских разъездов, если уже через полтора километра они встретили столь солидное сопротивление, вахмистр не понимал, но для выдвижения умных мыслей у него имелся командир эскадрона, которому и следовало доложить о сложившейся ситуации.
Возвращающиеся на аэродром пилоты оказались немало удивлены открывшейся им картиной ведшегося на подступах к аэродрому боя. А точнее, избиения. Два броневика гнали по дороге в сторону города полдесятка всадников, а вслед за броней продвигалась редкая цепь бойцов их роты охраны.
Удостоверившись, что топлива еще достаточно, Егор на руках приказал Тимофею уводить штурмовик на аэродром, а сам отвернул в сторону, чтобы выйти отступающему противнику во фланг. Заодно удалось на личном опыте оценить, насколько же неудобно оказалось осуществлять перезарядку ФД-12. Сперва, потянув за рычаг, он высвободил пулемет из крепления, после чего потянул его на себя, выдвинув внутрь кабины. Хорошо еще, что упитанным назвать его было нельзя, да и плечевого упора пулемет был лишен, иначе перезарядка могла окончиться, так и не начавшись. В любом случае, в момент отсоединения опустевшего диска выдохнуть ему все же пришлось, так как тот уперся краем в панель приборов и застрял. Справившись и с этим, Егор достал из специального чехла на борту кабины заправленный диск и запихал на его место опустевший. Лишь после этого он вновь выдохнул, но на сей раз в целях осуществления зарядки. В общем, к тому моменту, как он закончил перезарядку и второго пулемета, внизу уже все было кончено. Пулеметный огонь с остановившихся броневиков не оставил немецким кавалеристам ни единого шанса на выживание. Слишком уж небольшой дистанцией для такого оружия являлись три сотни метров.
Но куда большую роль в разгроме немецкого полка должен был сыграть сводный отряд броневиков и эрзац мотострелков, что еще с утра был отправлен в обход с целью выхода противнику в тыл. По причине наличия не столько дорог, сколько направлений, двигаться машинам приходилось с надетыми на задние пары колес резиновыми гусеницами, что снизило их скорость вдвое. Но даже так уже к пяти часам вечера отряд оседлал дорогу Млава-Сольдау, по которой немцы осуществляли снабжение.
Обозники даже не пытались оказать какого-либо сопротивления при встрече с бронированными монстрами и, поднимая лапки, соглашались на все условия, даже не понимая русский язык. Но интернациональные жесты, а также волшебные пендели легко позволяли наладить взаимопонимание. Лишь изредка в выскакивающий на дорогу из засады броневик производились выстрелы, но с такими особо не церемонились и огнем остальных машин тут же сминали всякое сопротивление.
Точку же в оборонительных боях при Млаве поставила атака бронетехники. Стоило Егору убедиться, что дорога надежно перекрыта, как был отдан приказ двум охранявшим летное поле броневикам выдвигаться к городу для атаки вновь ринувшихся в бой немцев. Не смотря на понесенные потери и некоторую растерянность, ставшую результатом столкновения с прежде неизвестным оружием, командир 128-го пехотного полка сохранил возможность думать здраво и принял, наверное, самое верное в сложившейся ситуации решение. Чтобы уберечь остатки полка от постоянных нападок с неба, требовалось укрыться там, где противник не мог бы тебя достать. И столь безопасным местом виделось Млава. Требовалось только пробиться на улицы города. Потому в эту атаку были брошены все, кто только мог держаться на ногах.
Преодолев линию укреплений казаков, обе бронемашины, полностью игнорируя ружейный обстрел со стороны залегших в полях цепей немецкой пехоты, устремились вперед, изредка останавливаясь, чтобы отстреляться по очередной заманчивой цели. Дабы не рисковать, БРДМ-2 держался метрах в трехстах от головного БА-3, потому основная доля вражеских пуль доставалась пушечному броневику. Но и по корпусу разведывательно-дозорной машины время от времени постукивали пули, давая понять экипажу, что нервы у германского солдата достаточно крепкие, дабы не удариться в панику при встрече с не виданным ранее и неуязвимым противником.
