Неизвестно что бы смогла сотворить эта батарея с тянущейся по дороге вереницей повозок и плотными колоннами пехоты, но вернувшаяся после пополнения боекомплекта вторая четверка У-2Б тут же навалилась на нее, заставив замолкнуть минут на десять, а после один из бипланов навел на уцелевшие орудия, пополнившие боекомплект штурмовики, что не успокоились, пока не покрошили из пулеметов всех принявшихся разбегаться в стороны артиллеристов. Но к тому моменту взять свою кровавую дань с русской армии они уже успели, накрыв колонну 30-го пехотного полка.
Путь, проложенный отрядом прорыва и продвигавшимся вслед за ним полком, наглядно показывал, что каждый километр давался отнюдь нелегко. Двигавшийся вместе с арьергардом генерал-лейтенант то и дело провожал тяжелым взглядом десятки лежащих вдоль дороги и на ближайших полях тел русских солдат, убирать которые было попросту некому и некогда. Армии практически не было дела до мертвых даже во время наступления, что уж было говорить теперь! А судя по доносящимся спереди приглушенным расстоянием рокотам артиллерийской канонады, ему еще только предстояло увидеть реальную цену этого прорыва. Конечно, доставалось не только ушедшему вперед отряду, но и остальным. То и дело из рощ, лесов и с холмов раздавались винтовочные выстрелы, выбивавшие из строя очередного солдата или лошадь. Таких старались тут же оттащить в сторонку, чтобы не мешались под ногами остальным, порой даже не проверяя, жив человек или нет. С лошадьми же бросали и повозки, включая те, в которых перевозили раненых, оставляя последних на произвол судьбы, если не было возможности тянуть их дальше.
И так паршивое настроение испортил вид свежих огромных воронок от тяжелых снарядов и валяющегося недалеко от одной из них колеса бронеавтомобиля. Оценив размер воронки, он предположил, что один из броневиков разорвало на части прямым попаданием, но кроме колеса и какой-то изогнутой железки лежащей несколько в стороне, прочих обломков, которые, несомненно, должны были остаться, обнаружить не удалось, что позволяло надеяться на лучшее. Впрочем, надежда, как появилась, так и завяла, стоило взгляду пройтись по ближайшему оврагу, в котором обнаружились аж две разбитые боевые машины. Две машины. Две машины из четырех. Невысокая цена для спасения его дивизии, но, несомненно, тяжелая потеря для броневзвода. Впрочем, опускать руки совершенно не следовало. Впереди все еще продолжали стрелять, в том числе и из орудий, так что, не смотря на потери, шанс вывести из окружения основные силы все еще оставался весьма высоким.
Лишь благодаря встречной атаке батальонов 6-й дивизии удалось прорвать последнюю линию обороны немцев и вывести из окружения всех, кому посчастливилось преодолеть этот коридор смерти. В течение еще трех часов оба уцелевших броневика совместно с пехотой и налетающей временами авиацией удерживали узкий коридор, по которому выходили части, после чего натиск основных сил I-го резервного корпуса оказался столь велик, что русским частям пришлось отойти обратно на свои позиции. Не смотря на понесенные потери и сотни брошенных на произвол судьбы раненых, 15-й и 13-й корпуса смогли выскользнуть из ловушки и даже удержаться на позициях у Нейденбурга, не смотря на воцарившийся в тылу хаос. Зато они едва ли не впервые с начала боевых действий оказались на расстоянии вытянутой руки, что от штаба армии, что от перемешавшихся друг с другом полковых, корпусных и армейских обозов. И пусть попытки достать боеприпасы с провиантом порой приводили к рукоприкладству - ведь интенданты того же 13-го корпуса никак не желали делиться своими припасами с батальонами, к примеру, 23-го корпуса, тонкий ручеек снабжения начал подпитывать изнуренные многодневными боями войска, вскоре и вовсе превратившись в полноводную реку, стоило только командующему 2-й армии отдать приказ о снабжении всеми всех.
С этого момента небольшой приграничный немецкий город превратился в ту точку напряжения, вокруг которой решалась судьба, пожалуй, всей военной компании 1914-го года всех воюющих сторон. Этакий сильно уменьшенный в масштабе аналог Сталинграда, где русским войскам требовалось продержаться еще хотя бы четыре дня, а немцам, либо победить в ближайшие пару дней, либо начинать даже не отступление, а бегство, так как подкрепления, выдернутые с западного фронта, ожидались куда позже, нежели подход полков армии Ренненкампфа, получившего живительный пинок от командующего Северо-Западным фронтом. А их подход означал в свою очередь окружение уже всей 8-й армии Германской империи и последующую потерю Восточной Пруссии. Так что если кто надеялся, наконец, передохнуть после стольких дней напряженных боев и не прекращающихся маршей, таковой сильно заблуждался.
