– Тебя предупреждали, – вздохнул Дмитрий. Сейчас его устами снова говорил Горс. Или Дмитрий озвучивал его слова – разницы нет.
– Предупреждали, – согласился Мердок. – Ты был прав, мудрый Горс, но я не внял твоему предупреждению. Страшно было остаться одному, когда Ордена делили мир. Не хотелось остаться ни с чем.
«А что ты обрел в итоге?» Кому-то из них – Дмитрию или Горсу – пришлось сделать над собой усилие, чтобы не спросить об этом. Зачем добивать несчастного?
– Теперь я потерял все, кроме жизни, – Мердок словно услышал вопрос, который так и не был произнесен вслух. – Но я уже устал проклинать такую жизнь. Я нахожусь во власти орденской Оси, и, что самое скверное, сохраняю при этом сознание и частицу своей воли. Больше всего на свете мне хочется утратить и то, и другое.
Тяжелый вздох на секунду прервал его откровения.
– Мертвые Братья очень тонко поработали со мной. Их приказы поступают через Ось, и я должен незамедлительно выполнять любой.
– Она настолько сильна, эта Ось? – спросил Дмитрий.
– Не слабее, чем орденский Знак на плече Мертвого Брата. Ее ставили лучшие маги «факелов». Ось проходит через мозг, она чувствует все мои мысли и намерения. Если я пытаюсь противиться воле Братьев или навредить Ордену недозволенным заклинанием, Ось жжет меня изнутри, но не сжигает полностью. Это больно. Очень. Ни человек, ни Феникс не способен терпеть такую боль. И я… Я всего лишь выполняю, что мне прикажут.
– И долго ты так…
Слово «живешь» Дмитрий произнести не смог. Сейчас это прозвучало бы как издевательство. Такая «жизнь» на шампуре, наверное, хуже смерти.
– Долго, – вновь шевельнулись губы Мердока. Глаза Феникса заблестели от влаги. Фениксы, оказывается, тоже умеют плакать. – Я уже и не помню, как долго. Иногда кажется, что меня всегда держали на Оси, как держат пса на цепи. Она стала частью меня. Даже если меня куда-то перевозят, то вместе с ней. А потом снова устанавливают, как ценный предмет интерьера. Ну и, конечно, используют по полной. Братству нужен весь потенциал Феникса.
Мердок невесело улыбнулся.
– Знаешь, когда меня только насадили на Ось, я часто вспоминал о тебе, Горс. Я не мог думать ни о чем и ни о ком другом. Я ненавидел, завидовал и проклинал тебя.
Голос звучал ровно, без эмоций. Все эмоции и вся ненависть Мердока давным-давно выгорели.
– Почему? – удивился Дмитрий. – Разве я сделал тебе что-то дурное?
– Потому что ты смог уйти, а я – нет. Потому что ты говорил правду, а я не верил. Я надеялся стать во главе сильного Ордена и подчинить мир. А подчинили меня. Мертвые Братья, которым я дал знания Посвященных и посмертную жизнь, превратили меня в живой артефакт, из которого они теперь сами могут брать жизнь и силу. Ладно… – Мердок снова устало вздохнул и закрыл глаза. – Скоро все кончится. Я не знаю, кто и зачем пришел с тобой, Горс, но надеюсь, твои спутники меня сожгут. Спасибо за то, что привел их сюда.
Благодарность прозвучала искренне и оттого – особенно пугающе.
* * *
Дмитрий размышлял недолго.
– Тебя не сожгут, – глухо сказал он. – Ты уже достаточно намучился, Мердок. Хватит. Я попробую освободить тебя, но впредь держись от Мертвых Братьев подальше.
Глаза Мердока распахнулись. Во взгляде пленного Феникса появились удивление и робкая надежда.
– Ты правда сделаешь это, Горс?
– Скажи, что именно нужно делать?
Надежда в глазах Мердока стала сильнее.
– Надо…
И – все.
Стон, похожий на рычание, оборвал фразу. Тело Феникса, пронзенное Осью, напряглось так, словно через него пропустили ток. Наверное, и в самом деле пропустили… Но только кое-что посильнее и болезненнее электрического разряда.
В безумных выпученных глазах Мердока теперь была лишь дикая нечеловеческая боль. Полностью опустошенные этой болью глаза смотрели в пространство, ничего не видя перед собой. Над головой, прямо из темени, куда входил штырь, вился слабый дымок желтоватого цвета. Начались судороги: все тело Мердока била частая мелкая дрожь.
Даже наблюдать за этим со стороны было жутко. А каково находиться на магическом вертеле?! А если эта чудовищная пытка продолжается не годы и не десятилетия? Если – века?
