– Не я, – ответил Костян. – Но я слышал рассказы тех, кто видел. Когда-то. Давно…
– Кстати, здесь нет видеокамер! – с удовлетворением и в то же время с некоторым удивлением заметил Метис, оглядев потолок и стены.
– Они здесь и не нужны, – пожал плечами Костян. – Феникса контролирует орденская Ось. Внешнее наблюдение излишне.
– Интересно, ему больно? – Метис вновь перевел взгляд на Феникса.
– А ты как думаешь? – хмыкнул Костян. – Это же не мертвяк. Наверное, Фениксы чувствуют боль так же, как и «жильцы»…
Наверное? О, Дмитрий многое мог бы рассказать о том, как Фениксы чувствуют боль. Но сейчас об этом лучше помолчать.
– Только они не умирают, как «жильцы», – продолжал Костян. – Даже от этого.
– Понятное дело. Фениксы… – Метис обошел пленника, поморщился: – Блин, будто червяк на крючке!
– Так оно и есть, – кивнул Костян. – Через Ось можно воздействовать на Феникса и добиваться от него всего, что нужно Ордену. Сам же Феникс освободиться от Оси не способен, сколь бы сильна ни была его магия. Элементарные основы магического искусства: чтобы что-то разрушить при помощи заклинания, нужно это самое что-то увидеть. А рассмотреть свою Ось Феникс не может. Впрочем, дело не только и даже не столько в этом. Орденская Ось, пропущенная через Феникса, предугадывает и предчувствует любые его помыслы и желания и всячески противодействует тем, которые угрожают ей и Ордену. Это главная причина, по которой Ось невозможно сломать самостоятельно.
– А не самостоятельно? – вмешался в разговор Дмитрий. – А с чужой помощью?
Ему такие тонкости были неведомы. Его фениксовская сущность тоже не сталкивалась прежде с подобным колдовством. Горса не насаживали на магический штырь Мертвого Братства.
– Ну, с чужой-то помощью можно, конечно, – ответил Костян. – Только кто же из орденских Братьев станет освобождать пленного Феникса? Фениксы, знаешь ли, Митек, мертвякам нужны для другого.
«Знаю, – подумал Дмитрий, – еще как знаю».
* * *
– Короче, насадили его, как жука на булавку, – подытожил Метис. – И кранты.
– Или как барана на шампур, – губы Костяна растянулись в неприятной улыбке. – А мы его прямо на этом шампуре и поджарим.
– Зачем? – резко повернулся к нему Дмитрий.
– Он Феникс, – ответил Костян. Таким тоном, будто это все объясняло. – Пленный Феникс Мертвого Братства.
– Мы же можем его просто освободить!
– А смысл? Его найдут и будут использовать другие мертвяки.
– А если не найдут?
– А если найдут? Лучше сжечь его сразу и гарантированно вывести из игры хотя бы на некоторое время.
Ну да, навсегда Феникса не уничтожить даже при помощи огня. Но…
– Это же подневольный Феникс!
– Какая разница? – кажется, удивление Костяна было искренним. – Слушай, Митек, чего ты из-за него так распереживался?
– Мне казалось, задача Охотников – бороться с мертвяками, – объяснил Дмитрий.
– Фениксы являются главным источником силы Орденов. А наша цель – эти Ордена ослабить. Жизнь – живым. Помнишь?
– Но Фениксы…
– Они, как и Мертвые Братья, слишком долго задержались на этой земле. Им тоже нужно знать меру. Да и вообще для него, – предводитель Вольных кивнул на пленника, – лучше будет сгореть, чем жить так.
– Послушай, Костян…
– Хватит болтать! – старшой слушать Дмитрия не желал. – Присмотрите за дверью, – он кивнул на вход в ритуальный зал, а сам начал проговаривать какие-то длинные и сложные заклинания, медленно обходя Феникса по кругу.
Феникс дернулся. На его теле замигали огоньки, похожие на тлеющие сигареты.
– Что это? – удивился Дмитрий.
– Не мешай, – Метис оттащил его в сторону. – Костян будет обрывать Нити.
– Так это и есть Живые Нити, – поразился Дмитрий, рассматривая огоньки. – Я их представлял несколько иначе.
– Они и выглядят иначе. Но разглядеть их может только Егерь, да и то частично. Нам под силу увидеть лишь места соприкосновения Нитей с Фениксом. Хотя и этого достаточно. Смотри… Каждый потушенный огонек – это одна оборванная Нить.
А Костян уже тушил… рвал…
Речитатив предводителя Вольных зазвучал быстрее и громче. Костян принялся выписывать в воздухе сложные пассы. Погас один огонек, второй, третий. Дмитрию показалось, будто он слышит приглушенный звук, похожий на стон лопающихся струн.
