Прошли несколько страшных минут. Я весь обратился в слух. Услышал как хлопнула дверь подъезда. Отшвырнув сливу вскочил:
– Валим! Осина схватил меня за руку.
– Стой! Надо подождать!
Мы прокрались к входной двери. Прислушались. Тишина. Осина осторожно глянул в глазок. Медленно отжал на собачку замка. Стараясь не скрипнуть открыл дверь. Мы выскользнули на площадку. Я рванул из подъезда. Осина догнал меня уже у двери и удержав за плечи остановил.
– Не беги, Вадик! Не беги! – прошептал он. – Только не беги.
Я подчинился. Мы вышли из подъезда. Фотоаппарат я прятал под майкой. С независимым видом мы пересекли двор. На нас никто не обращал внимания. Бабки на лавочке даже не смотрели в нашу сторону.
С трудом сдерживая шаг и стараясь не оглядываться мы перешли дорогу. Пошли по улице. Редкие прохожие равнодушно шли мимо. Милицейский «уазик» проехал по дороге, не заметив нас.
Да и что в нас было необычного, чтобы замечать? Просто два тринадцатилетних пацана, гуляющих во второй день летних каникул.
Барахолка гудела. Люди, нескончаемым потоком шли между рядами. Продавцы выставляли свой товар на деревянных ящиках или просто на земле. Мы с Осиной притулились с краю, почти у самого выхода. Женщина, продававшая чешские кроссовки «Ботос» пустила нас на уголок своего ящика. Разрешила положить туда наш фотоаппарат. Я робко переминался с ноги на ногу, норовя спрятаться за ее спину. Я очень боялся, что меня увидит кто-нибудь из знакомых взрослых.
Фотоаппарат оказался не самым ходовым товаром. Лишь изредка кто-нибудь спрашивал цену. Я стесняясь отвечал тихим, едва слышным голосом:
– Двести.
Любопытствующие удивленно морщились и шли дальше. Осина сидел на корточках сзади и курил. Он с самого начала не верил в эту затею. Я уже тоже начал в ней сомневаться.
Небольшого роста, сутулый, длинноносый мужчина лет шестидесяти с вьющимися седыми волосами остановился возле меня. Склонив набок голову осмотрел фотоаппарат. Спросил:
– Чей товар?
– Мой, – тихо ответил я. Длинноногий с интересом взглянул на меня.
– Можно посмотреть?
– Пожалуйста.
Он взял фотоаппарат. Расстегнул футляр. Я услышал как он бормочет себе под нос.
– Длиннофокусный … оптика… КОДАК… Профессиональная техника, – сказал он, подняв глаза. Я промолчал. Осина подошел и встал сзади.
– Сколько? Я хотел ответить, но Осина опередил меня:
– Двести, – твердо сказал он. Длинноногий не удивился. Просто сказал:
– Дорого.
– Не хотите, не берите. – отрезал Осина. Длинноносый продолжал вертеть фотоаппарат в руках.
– А где вы его взяли? – спросил он вдруг.
Я похолодел. Хотел что-нибудь соврать, но слова не шли с языка. Я беспомощно оглянулся на Осину. У того сузились глаза. На лице появилось злое и упрямое выражение.
– Не ваше дело! – грубо ответил он и схватив за ремешок потянул фотоаппарат к себе. Длинноносый не выпустил его из рук. Придержал и укоризненно произнес:
– Нехорошо, молодой человек, грубить старшим. Старших надо уважать. Уверен, что это вам скажет и товарищ милиционер, который стоит вон там – он махнул рукой в сторону выхода. – Хотите убедиться? Я могу позвать его.
Я испуганно посмотрел туда, куда он показывал. Милицейская фуражка маячила над толпой. От страха у меня схватило живот. Я бы убежал наверное. Но милиционер стоял у входа, отрезая последний путь к спасению.
Длинноносый с усмешкой наблюдал за мной. Все переживания похоже отражались на моем лице. Быстро сориентировавшийся Осина заискивающе сказал:
– Извините пожалуйста, я больше не буду – Честное пионерское не буду! Длинноносый насмешливо улыбнулся.
– Я вам верю, молодой человек. Конечно, каждый может ошибиться. Главное вовремя признать свою ошибку. Одну вы признали, я рад за вас. Пора признать и вторую.
– Какую вторую? – ошеломленно спросил Осина.
– Вы ошиблись в цене. Двести это слишком дорого. Вы согласны с этим, молодые люди? – он пристально посмотрел на нас. Я поспешно кивнул. Я согласился бы с чем угодно. Даже отдал бы фотоаппарат даром, лишь бы все это кончилось. Милиционер неспешным шагом пошел в нашу сторону. Я с ужасом смотрел как его серая с красным околышем фуражка плывет над толпой.
