— Молодец. Правда молодец. Для первого раза — просто отлично. Еще пара-тройка… десятков таких тренировок — и можно пробовать стыковаться «в железе». Но пока — если тебе действительно придется взлетать самому… и если при этом еще и автоматика действительно откажет — попроси Настю, чтобы она подобрала тебя на «Союзе». Надежнее будет.
— Извини, Сергей, у меня этого курса не было. Ручной стыковки.
— Я знаю. Его и не должно было быть. Для того чтобы это действительно стало необходимым — нужен отказ автоматики сразу и «Козявки», и «Союза» плюс э-э… потеря работоспособности меня и Насти одновременно. Слишком много проблем — всех и сразу. А то, чему тебя учили — взлет и формирование орбиты, — ты сделал отлично.
— Спасибо. Я ведь не настоящий космонавт. — Итальянец все-таки переживал.
— Ну да. А скафандр на стройке нашел. Извини, опять анекдот. Не надо ложной скромности — космонавт ты вполне настоящий. Просто на орбите пилоты вроде меня уже как бы не в меньшинстве. Вон у американцев на околоземных станциях — на двоих пилотов четыре исследователя, у нас на втором «Мире» чуть похуже — один чистый пилот, один исследователь с сокращенной летной подготовкой и один чистый спец вроде тебя. Ладно, топай в гамак. Взмок ты сильно, возьми одну грелку из резерва, укутайся поплотнее. И температурку ненадолго повысим, только простуды нам и не хватало. Пара киловатт-часов в банках есть.
Сергей чуть увеличил температуру подаваемого воздуха с постепенным снижением после часа прогрева. Заряд аккумуляторов потрачен не зря. Энергия энергией, дефицит дефицитом, а киснуть в течение трех суток подряд совсем не дело. Завтра прогон по всей телеметрии внешнего хозяйства, не соскучишься. А там и до утра недалеко. Нужен реактор, как же дико он нужен…
Итальянец, судя по всему, был того же мнения. Сидел он почти в той же позе, что и четыре часа назад, но выглядел уже значительно живее. И после стресса его тянуло поболтать. Третьяков, естественно, не возражал.
— Скажи, Сергей, — а вот почему экспедиции начались без уже установленного реактора? Почему его не посадили сразу? Тогда мы смогли бы работать более эффективно. Да и прокладки на «Вероне», может, и не пришлось бы менять — если бы температурный режим поддерживался. Я не жалуюсь, просто очень холодно ночью.
— Эхм… Вообще-то реактор действительно хотели еще полгода назад закинуть, в первую смену.
— Не хватило денег?
— Вояки забрали. И основной, и резервный.
— Вояки?
— Военные. Морская разведка. Радиолокатор на спутнике, для поиска корабельных группировок. — Сергей чуть не ляпнул «потенциального противника» — вбитые в подкорку штампованные фразы так и рвались на язык, но итальянец мог и не понять юмора. — Энергии такая штуковина требует много, а солнечные батареи не поставишь — орбита низкая, «лопухи» сильно тормозят об атмосферу. Ну и, понимаешь, понадобилось срочно группировку таких спутников вдвое увеличить.
— Зачем?
— Не знаю.
На самом-то деле все было понятно, напряжение на морях копилось уже давно. Как и на суше, и в воздухе. Да, кстати, и на орбитах — безликих «Космосов», которым вместо номеров можно было спокойно навешивать погоны, стартовало в пару крайних лет как бы не столько же, сколько за предыдущие десять. Причем если считать по массе — то и за все двадцать. Но вдаваться в эту тему Третьяков не собирался.
— Видимо, у военных какие-то свои соображения были. Достаточно веские.
— Никогда не любил военных — извини, Сергей, к тебе это не относится. А теперь еще больше не люблю. Теперь это, можно сказать, личное.
— Ну, что делать. Нас любить не обязательно. А конкретно меня — конкретно тебе — вообще противопоказано. — Оба хрюкнули. С ориентацией и у того, и у другого все было тип-топ, скорее даже трах-тибидох. У Третьякова период загонно-засадной охоты на юбки, правда, остался в холостяцко-курсантском прошлом — загнал одну такую… себе на беду. Пришлось, как пишут классики, переходить от экстенсивного пути развития к интенсивному. А вот итальянец оправдывал национальную репутацию почти до самого предстартового карантина. — Нас достаточно кормить — и немного бояться. Это я о
