Вот и прошло Рождество. В архиве появилась еще одна видеокассета. Вот так уходит день от нас, уходит безвозвратно.
Кропотливый учет. Упорное коллекционирование. Вещей, воспоминаний, эпизодов, которые они тащат за собой громоздкой кучей.
Поколение архивариусов. Поколение аудиторов.
Это мое, а это я сделал сам, а здесь я побывал. Поколение мелких отвратительных паразитов.
Барахольщиков. Громоздящих все новые и новые кучи хлама.
Вещи, воспоминания, куски биографии.
Что они ищут?
«Сокровище Красного Ракхама», одинокий резиновый сапог 34-го размера, самый красивый в мире фарфоровый бильярдный шарик.
Запас консервов в бомбоубежище, на случай ядерной войны.
Доказательства того, что они существуют. Что они не прах. То, что они нажили — то, чем они являются.
Вещи, придающие их жизни значимость. Воспоминания, из которых они состоят. В конце можно будет сказать: «Я доволен своей жизнью. Нет, правда, так и есть. Я действительно доволен своей жизнью».
Нет ни рая, ни ада. Есть только факты. What you get is what you see[15].
Что еще остается делать тем, кто не верит в корабль в хвосте кометы, кроме как считать, считать и пересчитывать.
Вещи, воспоминания, эпизоды.
Я доволен своей жизнью. Нет, правда, так и есть. Я действительно доволен своей жизнью. Н-да, пожалуй, доволен. Все-таки доволен. Я доволен. Ничего другого мы и не можем сказать.
Последние несколько дней Анна ходит по дому и про себя делит вещи на свои и Хокана.
Это ты можешь взять себе, а это возьму я.
Словно готовится к расставанию. Чтобы было не очень больно, если это вдруг случится. Едва отдавая себе в этом отчет, она смотрит на окружающие ее предметы и думает: «Это мое. А это его».
Тысяча грез, тысяча разочарований.
Когда они начали жить вместе, некоторые книги у них оказались в двух экземплярах. «Мир глазами Гарпа», «Корабельный холм» и «Мастер и Маргарита». Хокан продал дублеты, так что теперь каждая книга в одном экземпляре.
«Степной волк» Германа Гессе был даже в трех экземплярах, а сейчас она не может найти ни одного. Она никак не может вспомнить содержания «Степного волка», но там было что-то очень важное. Когда она читала «Степного волка» в восемнадцать лет, для нее не было ничего важнее вычитанных там мыслей, а теперь она напрочь забыла, о чем книга.
Книги Хокана, которые Анна ни разу не открыла: «Голый завтрак» Берроуза, «Смерть в кредит» Селина, антология поэзии битников Хельгона и Хетспоррара. Ее книги: «Рождественская оратория», «Путь змея на скале», несколько книг Сары Лидман.
Музыка. Виниловые пластинки: «Окно на улицу» Эвы Дальгрен, «Трансформер» Лу Рида, «Like a Prayer»[16] Мадонны.
Компакт-диски: Джордж Майкл, Рефьюджиз, Абба «Голд».
И весь Дэвид Боуи.
Она молча делит вещи на свои и его. Словно разламывает свою жизнь на две части. Это ты можешь взять себе, а это возьму я.
Ей становится так невыносимо больно, что она включает музыку и начинает танцевать. A Million Dreams. A Million Scars[17]. Словно фея танцует в гостиной, перед полками с книжками и дисками, рядом с диваном, на котором, как всегда, валяется неразобранное белье; проносится мимо телевизора, видеомагнитофона, музыкального центра, цветов, подсвечников, афиши с выставки Шагала в Музее современного искусства — все, что они нажили, — это все, что они собой представляют; что они собой представляют — это все, что у них есть, и без всех этих вещей она никто, она легкая, словно невесомая, и она танцует. Она не может всерьез разделить свою жизнь на две части, сказать: это ты можешь взять себе, а это возьму я. Если она так скажет, она сломается.
Поэтому она танцует.
