Оказавшись в Соединенных Штатах, точнее в городе Сиэтле, — у него, как у человека, родившегося на территории этой страны, было американское гражданство, — Ли поступил в техническую школу Эдисона. Семья его была не из богатых, так что ему приходилось подрабатывать мытьем тарелок в ресторане, а оставшееся время он посвящал тренировкам, тратя на них не меньше времени, чем в Гонконге. Вообще-то, слово «тратить» здесь не подходит — боевые искусства были единственным делом, по-настоящему интересовавшим его. Все остальное по сравнению с ними казалось мелким и незначительным.
Продолжая тренироваться по Вин Чун, Ли решил познакомиться и с другими стилями — он уже тогда отлично понимал, что в единоборствах необходим самый широкий кругозор. В китайской общине, одной из самых многочисленных в США, он нашел мастеров северных стилей, учился у них и ввел в свой арсенал различные удары ногами. А заодно знакомился с другими единоборствами, собирал библиотеку учебников и пособий по дзюдо, каратэ-до, кэндо, джиу-джитсу, боксу (долгое время его кумиром был Мохаммед Али, и у Брюса было большое количество видеозаписей его боев, которые он регулярно просматривал).
После окончания школы Ли подал документы на философский факультет университета Сиэтла и был принят.
Тогда же ему пришла в голову идея найти другой способ зарабатывания на жизнь, и он открыл секцию кунг-фу.
В то время интерес к Востоку в США был огромен, а о кунг-фу знали лишь понаслышке, считая его тайным, тщательно засекреченным искусством буддийских монахов, что было отчасти верно. От желающих заниматься у него не было отбоя, хотя заработок был невелик — чуть больше двадцати долларов в неделю (несколько лет спустя многие рады будут выложить по 500 долларов за час занятий у него, но удастся это единицам). Но Вин Чун с его философией и спецификой не очень подходил для людей, с Востоком незнакомых, и Ли решил создать свой собственный стиль,
В кунг-фу множество стилей, и каждый мастер считает совершенным свой. Но откуда тогда столько стилей — ведь совершенным может быть только один, считал Ли. Более того, в них слишком много традиций и ритуалов, много нежизненных, давно устаревших элементов, которые и составляют базу, классику, но утратили всякое значение.
И эти ритуалы и традиции, которые сродни плаванию на суше, загоняют занимающегося в жесткие рамки, за которые он не может выйти и которые обедняют его технику и донельзя сужают его кругозор, не дают возможности правильно понять сущность боевых искусств. Разные стили по-разному учат блокировать или наносить один и тот же удар, но ведь для отражения или нанесения одного и того же удара не может существовать нескольких путей, а если все они существуют, то отличаются от одного — естественного. Заставляя занимающегося слепо следовать тем или иным канонам, они лишают его творчества и тем самым обрекают на поражение в бою — в реальном поединке нет четко установленных схем, в нем может возникнуть любая, даже самая непредвиденная ситуация, и тактика бойца, стремящегося к победе, должна быть гибкой. Как говорил древнекитайский мудрец Лаоцзы, мудрый солдат знает, как построиться в ряды там, где нет рядов, как носить оружие, даже если его нет, умеет приблизиться к противнику, даже если нет противника. То есть в бою побеждает тот, кто умеет лучше использовать ситуацию.
Надо сказать, что в классических стилях боевых искусств действительно есть множество элементов, непригодных для использования в поединке. Но прикладной аспект есть лишь часть искусства, и в том же каратэ-до невозможно сдать экзамен на пояс и тем более на дан без знания классики, хотя бы потому, что она является традицией и формирует более полное представление о боевом искусстве.
Ли же интересовался исключительно прикладным аспектом — эффективность была для него главным критерием. И он начал работу по созданию чисто боевого стиля, отбирая для него приемы из различных единоборств. Отличительными чертами этого стиля кроме эффективности должны были стать непосредственность и прямота движений, отсутствие привязанности к какому-либо принципу («Будь свободным. Следуй принципу, раствори принцип, но не будь привязан к нему», — писал Ли) и творчество, свобода самовыражения. Впоследствии он не раз подчеркивал, что мастер выражает себя в каждом движении, и даже считал, что физические данные и способности не играют для занимающегося никакой роли, так как основное — это личность.
