Ночью Поныри бомбили советские ночные бомбардировщики. Это были обычные фанерные самолеты У-2. В мирное время их называли 'кукурузниками'. Наверное потому, что использовались в сельхозработах на полях. На фронте по причине бедности они назывались более грозно - 'ночными бомбардировщиками'. Чаще всего их пилотировали молодые девушки-патриотки. Хвала и честь им. В других армиях таких девушек не было. Это были наши русские амазонки. Может быть, своими мелкими бомбами они и не причиняли большого вреда, но спать немцам не давали. Немцы, просыпаясь от разрывов их бомб, ворчали:
- Опять прилетели русские ведьмы. Сами не спят, и другим мешают.
В этот раз одна бомба упала в наш сарай. У нас убило лошадь, а у хозяина дома ранило корову.
На другой день с утра мы продолжили свое путешествие. Следующая остановка была на станции Малоархангельск. Была ли это в самом деле железнодорожная станция, или же это была маленькая деревушка, я не понял. Вокруг было безлюдно, не было видно ни гражданских людей, ни военных. Простояли там дня три. В Малоархангельске я впервые увидел немцев на войне с немецкой стороны и, может быть, сколько-то понял их тактику ведения войны в тех условиях. Зная пути передвижения русских войск, немцы на их пути выставляли небольшие подвижные, но мощные заслоны. Они, в зависимости от ситуации, могли сколько то обороняться, сдерживая наступление русских, или же очень быстро уйти, сохраняя свою боеспособность. В сравнении с русскими, подвижность у них была очень большая.
По-видимому, за счет этого, сильное и очень подвижное боевое соединение могло утром дать бой в одном месте, а после обеда в другом, за много километров от первого. Пехота, хоть и царица полей, по русскому выражению, но сравниться с самолетом, танком или артиллерией она не сможет, не в состоянии. Войско, быстро сконцентрированное в одном месте, может молниеносно нанести мощный удар по противнику и не ввязываясь в затяжное сражение также быстро уйти с поля боя, оставив противника в раздумье. Или же, нащупав слабое место, очень быстро, всей массой может ворваться в эту слабинку и достичь желаемого. Русская пехота не могла передвигаться так быстро, как немцы, как их механизированные войска. Она не могла ни догнать, ни убежать при необходимости.
Эскадрон расположился в Малоархангельске, а я с несколькими казаками, в крайней избе при выезде из села. Вскоре наши патрули задержали нескольких молодых женщин. Выяснилась, что это жительницы села Сеньково, откуда мы выехали дня два или три назад. Некоторых хорошо знали наши казаки и даже крутили с ними любовь. Женщины куда-то шли по своим делам и рассказали, что в Сеньково пришли красные, и с ними тьма-тьмущая танков. Потом женщины ушли куда-то. Шли они по своей воле, или их послал кто-то, только на другой день в соседнем селе, метров пятьсот от нас, и в самом деле появились русские танки. В этот же день ближе к вечеру метрах в трехстах в стороне от дороги немцы установили три или четыре больших длинноствольных пушки. Мы, русские, тогда еще удивлялись этой немецкой дурости. Чего это они хотят здесь делать? Кругом глухомань непросветная. Даже дорог то нормальных нет. Нет ни солдат немецких по близости, да и защищать то здесь нечего и некого. Придут русские пехотинцы или партизаны и захватят у них эти пушки.
- Вот дураки немцы, - рассуждали мы. Поставили пушки без прикрытия в голом поле. В кого это они собираются здесь стрелять? Дураки и только.
Следующий день был пасмурный, было холодно. Я был в своей избе и лежа на скамейке, читал книгу. Вдруг за окном стали рваться снаряды. Когда я выбегал на улицу, на дороге перед домом и в огороде взорвалось еще несколько снарядов. Спрятавшись за углом избы, я стал наблюдать. На дороге, идущей из соседнего села, стояли танки и стреляли из пушек по нашему селу. Через какое-то мгновение грохот перенесся уже за село, туда, где стояли танки. Немецкие пушки, над которыми мы смеялись, открыли ответный огонь. Это грохотали снаряды при попадании в русские танки. По-видимому, снаряды попадали вскользь, так как от танка при попадании в него снаряда вверх и вниз стороны летели снопы искр, как от точила при заточке металла. Пушки стреляли с расстояния метров триста. Стреляли в бок танкам и промахнуться было трудно. Однако ни один танк не загорелся и не остался подбитым на поле боя. Либо танки были очень хорошие, либо немецкая артиллерия была плохой. Танкисты, по-видимому, не знали о существовании артиллерийской засады. Она стояла мало заметной среди стогов сена, каких-то деревенских оград и брошенных телег и еще чего-то мало понятного. Потому, когда немцы стали стрелять, для танкистов это было неожиданностью, они не могли с боку от себя увидеть стреляющие пушки. Слишком мал обзор у танка. Танкисты поступили правильно. Они, не теряя времени и не пытаясь разузнать, кто и откуда в них стреляет, быстро ушли из-под обстрела. Танки уехали в свою деревню. Короткий и быстротечный поединок между русскими танками и немецкими артиллеристами закончился вничью. Русские снова заняли свои прежние позиции в деревне, а немецкие артиллеристы, чтобы согреться от холода, бегали вокруг своих пушек, приседали и били себя руками по бокам, чтобы не замерзнуть. Позже можно было догадаться, что пехотным прикрытием противотанковых немецких пушек были мы, русские казаки. И не такие уж немцы наивные дурачки, как нам это показалось вначале.
