В продолжение всего этого времени, да и последующих месяцев, никаких замечательных общественных событий здесь не происходило. Домашняя наша жизнь текла по-прежнему тихо и мирно. Я занимался между прочим делами и отчетом Общества о восстановлении православного христианства в крае; занимался также просмотром опять нового проекта о преобразовании Главного Управления, вновь составленного.
Истекший 1866-й год принес мне и радостные минуты, принес и поводы к огорчению, как всегда бывает на этом свете, где приятные события часто сменяются худыми, а худые — хорошими. Я был очень доволен производством моего внука Александра в штабс-капитаны, как отличного офицера, а еще более был доволен тем, что он отличный человек. Радовался свиданию с внуками. Получил в этом году полный оклад двойного жалования за выслугу на службе в Закавказья двадцати лет. В день тезоименитства Его Высочества Великого Князя наместника получил от Государя Всемилостивейшее пожалование — золотую табакерку, украшенную бриллиантами с вензелем имени Его Императорского Величества, за особые заслуги при введении в действие в Тифлисской губернии крестьянской реформы.
Январь 1867 года был неблагоприятен нам в отношении здоровья. Я чувствовал себя как будто хуже: слабость и то, что французы называют mal-aise, временами усиливались. Потом стало лучше, может быть от действия привычки к своему состоянию. Вообще же, если бы до минуты, мне предназначенной дожить, не было бы хуже, я благодарил бы Бога. Меня более беспокоила давно затянувшаяся серьезная болезнь моего зятя Ю. Ф. Витте: и вдобавок тяжело заболела дочь моя Екатерина, впрочем, скоро поправившаяся.
Каждую зиму здесь постоянно бывает и часто повторяется весьма неприятное неудобство, с продолжительными задержками прихода почты, по причине завалов и заносов в горах. В этот период времени, Тифлис пребывает положительно как бы отрезан от России и всей Европы и лишен всякого сообщения с ними. Потом, чрез неделю или полторы приходят в раз семь-десять почт, и является в дом такая масса газет, журналов, книг, писем, что вместо того, чтобы заняться чтением, их надобно долго еще возиться с разбиранием всего этого груза. В промежутки застоя почты, кроме неприятности обходиться без известий, иногда необходимых для меня, еще наступает довольно тягостное оскудение в привычном чтении, особливо если не случается какого-либо постоянного занятия или дела для избежания скуки, тогда меня одолевающей по утрам, я рад бы был заняться хоть какой-нибудь ручной работой, и не раз приходилось жалеть, что в молодости не выучился чему-нибудь в этом роде, например, рисованию, точенью или хоть бы переплетанию книг, чем покойная моя Елена Павловна часто и много сокращала время в те часы, когда не была в состоянии заниматься другим делом. Конечно, у меня есть большой запас книг, и нет недостатка в чтении, но книги не заменяют газет и журналов, всему свое время; к тому же сам я мало могу читать по слабости зрения, мне по большей части читают, а это во всяком случае никак не заменяет собственной возможности постоянно чем-либо заниматься. Пустая же болтовня, также в старости и при недугах, бывает скучна.
В марте произошел очень неприятный для нас случай, никогда доселе у нас не бывавший, — пожар; по счастью, не в доме, но в конюшне, по неосторожности пьяного кучера сгорели две лошади, и другие более или менее пострадали. Случилось это ночью, наделало много хлопот, тревоги, и нам значительный убыток. Но я крепко спал, ничего не слыхал и узнал об этом только утром. В марте же последовало торжественное открытие и освящение памятника фельдмаршалу князю Михаилу Семеновичу Воронцову, на левом берегу Куры, пред Михайловским мостом, им сооруженным, соединившим обе части города в самом центре, в присутствии всех представителей власти и огромного стечения народа.
Выезжал я в это время мало. Великим постом часто бывал в церкви; а на страстной неделе Господь удостоил меня говеть и приобщиться Св. Тайн в церкви Св. Нины, так же как и в прошлом году. На первый день праздника, по обыкновению, был я у Великого Князя, где встретил всегдашние, свойственные этому дню, суматоху, суету, христосование и разговенье. Заезжал раза два к экзарху Грузии Евсевию, не надолго, не находя удовольствия в слушании его пересудов и коммеражей. Бывал в заседаниях Совета, назначавшихся все реже, но как уже сознавался в том, не всегда хватало терпения и сил досиживать до конца, так как от слушания дел, большею частью мало интересных, начинала кружиться голова, что заставляло меня уходить ранее срока.
