Через несколько минут на прелестных розовых губах заиграла улыбка: Ллис ощутила прилив новых сил, мысли прояснились. Отбросив страхи и сомнения она старалась воспринять то, что откроет ей природа. Ей казалось, что со времени ее бегства прошло очень много времени, хотя солнце было еще на полпути к зениту.
Ллис оглянулась и посмотрела в том направлении, откуда пришла. Она внимательно оглядела каждое из стоявших неподалеку деревьев и тени между ними: на ветвях одного из деревьев пела чудную песню коноплянка, с ветвей другого доносилось нестройное карканье воронов, завернувших сюда по пути в родные горы. Птичка вспорхнула, но не потому, что ее что-то испугало: Ллис увидела парочку белок, резво скакавших по ветвям в поисках шишек. Девушка убедилась в том, что вокруг нее кипит обычная лесная жизнь со всеми ее привычными звуками и ничто не нарушено присутствием человека. Тогда она повернулась и посмотрела вперед. Там было множество старых дубов и вязов. Ее внимание отвлекли вцепившиеся в рясу из домотканой материи шипы дикой розы.
Путешествуя с братом и Глиндором, она не раз искала убежища под грациозно спускающимися до земли ветвями ивы, такой же, как стояла сейчас неподалеку от нее. Внимательно присмотревшись, она увидела, что сквозь сплетение ветвей и густую траву под ивой пробивается какой-то слабый свет. Он манил ее, пробуждая приятные воспоминания о тех случаях, когда ей доводилось отдыхать в подобных местах. Она ответила на этот ласковый призыв… Но предварительно приняла меры предосторожности.
Колючки кустарников не желали ее отпускать, и это было первым препятствием, хотя и самым легким.
Она поспешила в густую тень за ближайшим дубом и порадовалась тому, что обута в грубые башмаки. Она отметила это еще в монастыре. Башмаки были сшиты из толстой кожи и зашнурованы от пальцев до лодыжек. Они прекрасно защищали ноги от сучков и колючек.
Ллис раздвинула зеленый занавес ветвей и нашла за ними то, что и ожидала: тлеющие угли, которые можно раздуть, когда нужно приготовить еду. Укромное убежище под ивой сейчас пустовало, но оно было обитаемым. Тлеющие угли и утварь были достаточным тому доказательством, но там же лежали свернутые меховые шкуры, служившие постелью, одна светлая, другая темная, и ранцы с длинными тесемками, чтобы удобно было носить на спине и на груди. Да, похоже, здесь жили двое.
Войдя в это лесное жилище, Ллис застыла: на свертке из светлого меха лежало украшение, которое было ей знакомо и вызывало крайне неприятное чувство. Это был треугольник вершиной вниз. Когда она впервые его увидела, она была в отчаянии, заключение поначалу лишило ее ясности мысли и душевного покоя. Теперь же ум ее был чист, и она узнала символ, изображенный на этом медальоне – это был перевернутый знак веры друидов. Медальон был на темноволосой женщине с широкими седыми прядями, которая принесла Ллис воду… То самое питье, что погрузило девушку в неестественно глубокий сон… Из разговора, подслушанного на лестнице, Ллис знала, что женщину звали Гитой.
Гнев и страх охватили Ллис. Они мешали ей ясно мыслить. К тому же перед ней предстал образ Адама, что само по себе было опасно. Любые мысли об этом прекрасном мужчине грозили лишить ее контроля над собой. Она постаралась изгнать образ златовласого воина, занесшего меч, чтобы ее защитить, и воспоминания о волнующих мгновениях, последовавших за ее спасением, – о янтарном огне его глаз, о поцелуях и объятиях, от которых разрывалось ее сердце, с ни с чем не сравнимом удовольствии быть рядом с ним.
То, что он занимал ее мысли даже в минуты смертельной опасности, лишний раз доказывало, каким пагубным влиянием обладает этот человек. Выбранив себя, Ллис отвернулась от лежавшего на шкуре медальона, чтобы со всей серьезностью предаться исполнению триады, которая должна была даровать ей покой. К этой мольбе она добавила еще и молитву, которую тихонько пела в монастыре.
И Ллис действительно ощутила в душе мир и покой. Затем пришло желание побыстрее покинуть убежище под ивой. Но прежде она порылась в ранце, стоявшем возле свернутой темной шкуры. Она была уверена в том, что ее преследователи будут искать фигуру в монашеском одеянии. Поэтому она обрадовалась, когда нашла в ранце платье. Хотя вишневый цвет был не самым подходящим для бегства через лес, платье было примерно ее размера, оно явно не принадлежало Гите, которая была заметно полнее.
