Анья возликовала, почувствовав отклик любимого, хотя друид почти сразу же отвернулся. Девушка закрыла глаза, желая как можно полнее упиться ощущением близости возлюбленного, ведь радость эта будет недолгой – только до конца путешествия. Она отогнала от себя эти горькие мысли, решив, что будет радоваться и наслаждаться своим счастьем, пока возможно.
Ивейн, чтобы отвлечься, стал обдумывать важные новости, услышанные за ужином. Оказывается, епископ Уилфрид замешан в нападении на Адама. Теперь понятно, отчего того держат в плену и для чего головорезам Уилфрида нужна была Анья. Епископ, естественно, обвинил друидов во всех своих бедах. А как же и отомстить людям, в которых он видел виновников своего позора, изгнания и утраты богатства, как не угрожая тем, кого они любят? В этой ненависти епископа ко всем друидам, к их якобы языческим верованиям жрец ощутил угрозу, нависшую лично над ним… и предостережение – призыв быть предельно внимательным.
Размышления эти, как бы серьезны они ни были, не могли до бесконечности отвлекать Ивейна от мыслей об Анье. Эта тоненькая, хрупкая девушка, лежавшая рядом с ним, была так прекрасна, так полна очарования, что красота ее не давала ему покоя ни днем, ни ночью, преследуя его и наяву, и во сне. Лежа не шевелясь и вглядываясь во тьму, юноша сжал кулаки, не давая своим пальцам дотянуться и тронуть прозрачную кожу и мягкие шелковистые волосы. Воспоминания об их жарких объятиях у посеребренного луной ручья не давали ему сомкнуть глаз еще долго после того, как дыхание девушки стало спокойным, размеренным и она уснула после утомительного пути.
Несмотря на отрепья, не лучшие, чем у какого-нибудь раба, Торвин был рожден благородным тэном, тогда как Рольф был всего лишь крестьянином, поступившим на службу в войско. И все-таки Рольфа злило, что он вынужден был явиться по его зову и. отчитываться перед этим тощим чудаковатым верзилой, да еще в какой-то жалкой хибарке на границе родовых земель Торвина.
– Я уже схватил ее! – Толстые пальцы Рольфа сжались в кулаки, клочковатые брови сердито сошлись у переносицы. – Схватил ее… и тут вдруг появился этот чертов друид! – Рольф не стал говорить про лисенка.
– И ты, значит, сбежал, вместо того чтобы сразиться с проклятым жрецом! – ухмыльнулся Торвин. – Ты снова сбежал от него!
– Не хочешь ли ты сказать, что ты выстоял бы один на один с колдуном и его бесовскими силами? – Рольф ни на секунду не поверил бы в это.
– Уж я бы не убежал от обычного человека, такого же, как ты или я, из плоти и крови, из ненависти и любви – такого же смертного, как и все мы.
«К тому же, – добавил про себя Торвин, – можно ведь сразиться и по-другому, не прибегая ни к мечу, ни к кинжалу».
Рольф не захотел ввязываться в спор, который наверняка проиграл бы, спор, без сомнения, затеянный, чтобы еще больше унизить его. Тор-вин ведь не видел того, что видел он сам, а Рольф предпочел не рассказывать ему об исчезновении лошади и всадницы, ясно, что тэн ни за что не поверит.
– Как бы там ни было, – сказал Торвин, так и не дождавшись ответа от толстяка, – но в Экли, к епископу Уилфриду, придется поехать тебе.
Рольф в отчаянии замотал головой.
– Да, да, именно тебе. – Торвин и слышать не хотел никаких возражений. – Нашему нечестивому проповеднику отлично известно, кому было поручено дело, так что тебе и объясняться за неудачу.
Больше всего на свете Рольфу хотелось одного – отказаться от этого поручения, но Торвин был прав. Он виноват в неудаче, ему и отвечать за нее. Рольф мог лишь уповать, что епископ, веривший в могущественные силы друида, поймет его. Хотя он и понимал, как глупо на это надеяться.
– Однако к известию о прискорбном провале ты можешь добавить и кое-что утешительное, – заметил Торвин с ехидной улыбкой, которая Рольфу пришлась не слишком по нраву. – Передай от меня епископу, пусть только наберется терпения и через пару дней он получит девчонку. А за ней, словно мухи на мед, потянутся и все прочие, за кем он гоняется.
Рольф сердито нахмурился. В том, чтобы признать свою несостоятельность перед епископом, и так уже хорошего мало, но уговаривать заносчивого вельможу, чтобы тот подождал, – это уж слишком! К тому же, успех Торвина в деле, с которым сам он не справился, мог только усугубить незавидное положение Рольфа.
