Хотя Ивейн не сомневался, что присутствие Аньи может только затруднить его поиски, так как он будет постоянно тревожиться о ее безопасности и напрягать волю, чтобы устоять от искушения насладиться запретными ласками, – она была здесь и с этим следовало смириться. Однако, чтобы защитить ее как можно надежнее от грядущих испытаний, он вынужден принять эти крайние меры предосторожности.
– Клянись могуществом сияющего кристалла на моем посохе, что ты не попытаешься больше убежать от меня и не станешь участвовать в схватках с врагами, если те захотят помешать нам достигнуть цепи.
Густые темные ресницы девушки дрогнули, опустившись на прозрачные, снежно-белые щеки; она прикусила губу. Ей совсем не так уж трудно будет дать этот зарок, как он, может быть, думает, Ровным певучим голосом она начала:
–Клянусь могуществом сияющего кристалла, что я не убегу от тебя.
Это Анья спокойно могла обещать. Что касается владения оружием, то она не так глупа, и даже и не подумает взять его в руки. Она бы и пытаться не стала. Она найдет то, что более отвечает ее способностям, например ловкость, которую Ивейн предпочитает не замечать.
– И я клянусь, что не подниму на врага никакого оружия в схватке.
Проговорив это, девушка улыбнулась такой сияющей, довольной улыбкой, что у Ивейна тотчас же зародились подозрения. Заметив это, Анья смутилась. Ивейн, не вымолвив ни слова, взял в одну руку посох, а в другую повод кобылы, кивнул девушке, чтобы та следовала за ним, и молча зашагал к покинутой стоянке. Они шли теперь по тропинке, так хорошо утоптанной их ногами, что вчерашние попытки сбить с толку вероятных преследователей оказались напрасными.
Толстяк съежился в зарослях, скрытый пышной листвой кустарника. Он нахмурился от досады и изумления. Да, нелегко ему будет объяснить подобное. Рольф только что заметил маленькую толстую лошадку и изящную всадницу; они проехали мимо, и он видел их так отчетливо, как если бы они были на залитой солнцем поляне. В следующее мгновение они исчезли. Просто исчезли. Исчезли бесследно.
Только епископ Уилфрид может поверить в такие россказни. Но Рольфу придется тогда извиняться перед епископом за то, что он пренебрег его предостережениями. Он не испытывал ничего, кроме презрения к священнослужителю, глумящемуся над богами саксонских язычников, которых он желает обратить в свою веру, предупреждая при этом своих сторонников о власти и могуществе колдуна уилей. Однако теперь… теперь Рольф увидел невероятное. Уголки его толстых губ недоверчиво опустились. Вернее сказать, не увидел.
Конечно, епископ Уилфрид, быть может, поверит… а может, и нет. Живо вспомнив о необузданном нраве якобы благочестивого священника, Рольф почувствовал, как слабеет его желание – и так-то не особенно твердое – добавить сообщение об этом удивительном случае к положенному докладу.
Копыта громадных боевых скакунов прогрохотали по единственной в деревушке Трокенхольт улочке. За долгие годы ее земля и камешки утрамбовались в плотный настил, по которому гулко отдавались шаги людей и топот животных. Этот мерный, гудящий, как барабанная дробь, цокот копыт стал редкостью за последние месяцы, с тех пор как между Нортумбрией и саксонскими королевствами юга разразилась настоящая война. Он мог возвещать о нападении врагов на практически беззащитное поселение, или же говорить о тоске по любимым, давно ушедшим отсюда.
Страх и надежда наполнили встревоженные сердца, и люди засуетились, выгладывая из маленьких скромных домиков и невзрачных лавчонок, тянув-шихся вдоль узкой дороги. Тотчас же крики радости, смех и счастливые слезы приветствовали небольшой отряд всадников. Многие из них тут же очутились в горячих объятиях жителей. Один только их господин продолжал путь, направляясь к видневшемуся в конце дорога окруженному лесом замку.
– Папа! Папа!
Черноволосый мальчуган заметил одинокого всадника и помчался навстречу отцу, по которому так долго скучал, совершенно позабыв о том, что ему строжайше запрещалось такое проделывать.
К счастью, огромный жеребец, приученный останавливаться как вкопанный среди яростно скрещивающихся мечей, криков сражения и запаха крови, повиновался хозяину и мгновенно застыл, не обращая внимания на мчащегося прямо на него Эдвина.
