Пока пристыженные, опозоренные враги уносили нога, а Киэр, потрясенный, смотрел, как они бегут, Анья обвила руками шею юноши, способного повелевать ее пламенным духом и любящим сердцем так же, как и могучими, необузданными духами стихии. Ивейн в ответ так же страстно обнял возлюбленную, в чьей душе под безмятежностью и спокойствием таились жар и отвага, готовые вспыхнуть, разгореться, когда требовалось защитить и уберечь тех, кого она любила всем сердцем.
Их страстное объятие было прервано громкими приветственными криками жителей Тро-кенхольта. Привлеченные сиянием кристалла и могуществом жреца, повелевавшего штормом, люди из осажденной деревни собрались и остановились в сторонке, издалека наблюдая за происходящим.
На следующий день, когда солнце уже клонилось к закату, к Трокенхольту подошло бесчисленное войско. Радостная, ликующая леди Брина и все ее близкие, а за ними и все крестьяне, вышли навстречу, приветствуя прибывших. Громадные, обитые железом ворота в стене, огораживавшей селение и замок, широко распахнулись.
Еще не спешившись, Вулфэйн обратился к жене:
– Ты, разумеется, не так простодушна, чтобы держать дом открытым в военное время без достаточной на это причины, – тем более, что мы прибыли, откликаясь на отчаянные просьбы о помощи, доставленные освобожденным Адамом.
Вулфэйн ждал объяснений.
– Когда мы освободили Адама, – ответил за Брину Ивейн, поскольку именно он был главным участником этих событий и ему было проще все объяснить, – мы побоялись, что вы не поспеете вовремя, чтобы остановить епископа и его высокородных союзников… И мы оказались правы.
– Правы? – переспросил Адам. – Так что же, они уже были здесь? И ушли?
– Немного колдовства… – сказал Ивейн.
Саксонские илдормены обменялись понимающими взглядами. Женатые на жрицах, они знали достаточно о заклинаниях и заговорах друидов, чтобы понять, что все это совсем не так просто, как представляют посвященные в таинства. Однако сейчас было не время вдаваться в подробности; все ополчение Нортумбрии стояло у них за спиной – все войско во главе с королем. Об этом напомнил им и голос самого Олдфрита, раздавшийся где-то совсем рядом с ними.
– Не раз мне рассказывали истории о подобных деяниях, и я, и мои предшественники обязаны безопасностью нашего королевства вашим колдунам и жрецам.
Король говорил, обращаясь к Вулфэйну и Адаму, но вскоре он с любопытством перевел взгляд на юношу, судя по цвету его волос, явно коренного уили, а потом и на миловидную девушку, которую тот обнимал, прижимая к себе.
– Так значит, тебя я должен благодарить за это величайшее из свершений? – спросил король, обращаясь к Ивейну. – За подвиг, о котором я никогда не перестану жалеть что не видел его собственными глазами?
– Я устрашил и изгнал врагов, которые намеревались взять в заложники мою названую мать и всех близких, а затем сжечь деревню и всех ее жителей.
– Один? – Светло-серые глаза Олдфрита пронизывали жреца насквозь.
– Мне помогала Анья. – С ласковой, завораживающей улыбкой Ивейн взглянул в нежное лицо девушки и добавил: – И кроме того, мой племянник Киэр.
– Киэр? – переспросил король тихо, но требовательно. Сестра жреца была супругой его илдормена, так что он знал всех ее сыновей. Однако среди них не было Киэра.
Не привыкнув объяснять что-либо в подробностях и отвечать на вопросы, хотя бы и не прямо поставленные, тем более саксонским правителем, Ивейн просто указал туда, где Киэр стоял с сыновьями Вулфа.
Король кивнул мальчикам, но тотчас же вновь перевел глаза на девушку и жреца.
Те, в свою очередь, тоже не сводили глаз с Олдфрита. Анья подумала, что король – высокий и худощавый – гораздо больше похож на аскета-епископа, чем низенький, тучный и нечестивый Уилфрид.
Ивейн не мог пока вынести определенного суждения об этом человеке, что было необычно для жреца; чутье его было достаточно остро, и он чуть ли не с первого взгляда видел человека насквозь. Говорили, будто этот саксонский правитель, в отличие от двух побежденных, более всего ценит мир. Он казался спокойным, рассудительным человеком – но и воином. Эти качества были понятны друиду.
