— Послушай, Анджею было уже далеко за пятьдесят, а ему приходилось выслушивать режиссерские наставления парня, которому еще не исполнилось тридцати и который снимал к тому же лишь второй свой фильм! Одно это невольно создавало напряжение между ними, неужели ты не понимаешь? Могу представить, как фыркал Анджей Молик! Не забывай, мой отец был агентом твоего отца и прекрасно знал характер своего клиента.
— Значит, виноват во всем был сам Анджей? — язвительно усмехнулась Барбара.
Макс вздохнул. Хотя честь фамилии и защита родительского авторитета были, с точки зрения морали, похвальны, Барбара, на его взгляд, уж чересчур перегибала палку. Даже боготворя, не мешает хоть иногда быть объективной.
Ну хорошо, Анджей Молик был отличным театральным актером, обладал прекрасными внешними данными, голосом, был веселым, широким человеком, любимцем дам, но и взбалмошным, обожавшим внешние эффекты, позером… ведь тоже! Поди напомни Барбаре сейчас об этом — так взбеленится!
— Я человек суеверный, — вымолвил наконец Макс. — Поэтому напомню тебе одну примету. Если актер отказывается от предложенной ему роли — другая не скоро приходит к нему, если вообще приходит… Подумай, прежде чем решать…
Как раз тут к столику вернулся Айк Шарон, и Макс одарил его беззаботной улыбкой.
— Все в порядке?
— А у вас? — поинтересовался тот, переведя взгляд на грустное лицо Барбары.
— Чудесно! — заверил Макс. — Барбара, конечно, опечалена болезнью Прайса, с которым у нее сложилось творческое взаимопонимание, но надеюсь, что под вашим руководством она сумеет доказать Голливуду преимущества европейской актерской школы. Не обижайтесь, американские режиссеры ведь предпочитают снимать своих, выращенных Бродвеем? Разве не так?
— Все зависит от жанра фильма. В вестернах американских актеров европейским, пожалуй, не перешибить, ну а коли речь о психологической драме, тут возможны варианты. Суть в том, какие задачи перед собой ставишь и чего хочешь добиться.
— С вами по этой части все ясно, — широко улыбнулся Морис. — Уже по первым, даже робким, вашим картинам можно было судить, как пристально вы пытаетесь вглядеться в жизнь и сколь важно вам добиться полной психологической достоверности. Вы человек со своим почерком, своим миропониманием…
Айк Шарон насмешливо поднял бровь.
— Вы так считаете?
— Несомненно, — подтвердил Макс, не уловивший скрытой иронии, вызванной той откровенной лестью, которая звучала в его панегирике.
— Вы ошибаетесь насчет миропонимания. Блуждаю в полных потемках. Некогда сосредоточиться, суета заедает.
Макс Авери опять не уловил иронии или сделал вид.
— Со мной тоже самое, — поспешно сообщил он. — Всю прошлую неделю был в полном «ауте». Я так замучился со своими клиентами, что начисто забыл сообщить Барбаре новость о бедняге Прайсе, вашем решении снимать фильм и даже телеграмме о прилете в Париж… Отдыхать пора, иначе рухну где-нибудь на бегу… Но отдохнуть не придется: в среду телевидение, где у моих подопечных свои интересы, в четверг фестиваль музыкальных театров…
Пока Макс Авери перечислял свои бесконечные дела, Барбара украдкой наблюдала за Шароном, сидевшим за столиком боком к ней. Несмотря на прошедшие годы, тот остался таким же, каким она его помнила. Разве вот только появились серебряные нити в густых темно-русых волосах, спускавшихся на воротник рубашки, да резче обозначились линии в уголках рта, но глаза оставались все такими же пронзительно голубыми. Четкий росчерк бровей, словно высеченный из гранита волевой подбородок… Пожалуй, он стал еще привлекательнее. Наверняка большинство девушек млеет, знакомясь с ним. Еще бы — привлекает не просто его внешность. В нем все выдает умного, сильного, целеустремленного человека, что для женского сердца опасно. Барбара ощутила привкус горечи. Он действительно всегда был опасным, она ведь испытала это на собственном опыте, теперь же стал опасным вдвойне. Занимает в жизни определенную позицию, авторитетен, заслужил в искусстве статус ищущего творца. Правда, критики и вообще пресса относятся к нему по-разному. Одни возлагают на него надежды и пророчат блестящее будущее, другие оценивают весьма скептически. Он явно не из тех середнячков, о которых и сказать-то нечего…
