Лиз совершенно не смущал тот факт, что она на несколько лет старше Айка. Похоже, и того это совершенно не волновало; он наслаждался пластикой движений и красотой актрисы, точно исполнявшей все режиссерские требования.
В павильоне, куда они направились вместе с Лиз Митчел, Барбара уселась в сторонке, делая вид, будто ей все безразлично, а на самом деле исподтишка наблюдала за их поведением.
Потом настала очередь ее и Дена Батлера. К великому облегчению Барбары, во время репетиции Ден обращался с ней дружелюбно, казалось напрочь позабыв об инциденте в гримерной. Они хорошо справились со своим диалогом. Репетиция продолжалась, Шарон как раз делал последние замечания, когда в павильоне появился маленький человек с острыми чертами лица, одетый в черную рубашку без воротника и белые брюки.
— Вы согласились дать мне интервью, — обратился тот к Шарону и достал диктофон. — Барбара поняла, что это и есть Дуг Уэлч.
Шарон кивнул. Сказал несколько слов о сценарии, затем представил участников съемочной группы.
— Я знаю, что сценарий сделан по пьесе, — задал очередной вопрос репортер. — В фильме вы оставите то же название или все-таки измените?
Шарон вздохнул.
— Точнее всего было бы назвать «Мужчина и женщина», но Клод Лелуш опередил меня… Придется искать новое — какое, признаться, еще не решил, нет времени подумать…
Шарон отвернулся и пригласил на площадку перед камерой Лиз Митчел.
— Остальные свободны, — распорядился он, приступая к репетиции и не обращая больше внимания на журналиста.
Дуг Уэлч собирался еще порасспросить режиссера, но это было безнадежно, поэтому устремился за актерами, дружно потянувшимися из павильона студии. Барбара чуть замешкалась, вышла последней и тут же в коридоре наткнулась на репортера и Дена Батлера, беседовавших вполголоса.
— Молик — известная актерская фамилия. Барбаре Молик двадцать пять, полька, живет и работает в Париже, — донесся до нее голос Батлера, заставивший насторожиться. — Если вам не удастся поговорить с ней сейчас, разыскать актрису можно в доме Айка Шарона. Она живет у него и, по-моему, к шефу неравнодушна…
Барбара замерла, прекрасно расслышав каждое слово. Ден, наверное, решил все-таки ей отомстить. А черные глаза Дуга Уэлча сразу загорелись.
— Да, я живу у Шарона. Это удобно для работы и ничего другого ровным счетом не означает! В Голливуде я первый раз, ориентируюсь плохо…
— Пани протестует слишком сильно! — Репортер совершенно не смутился, что Барбара все слышала. — А это подозрительно…
Глаза девушки метнули молнии в сторону Батлера.
— Я не ожидала от тебя подлости!
— Какая же это подлость? — рассмеялся Ден. — Еще скажешь спасибо за рекламу.
Барбара с негодованием хлопнула дверью гримерной…
К вечеру, закончив съемочный день, они с Шароном отправились домой.
— Ден подкинул этому репортеру идею, будто мы с тобой любовники, — пожаловалась Барбара, пока Айк выводил машину на дорогу.
— Не обращай внимания.
— Неужели тебя сие не беспокоит? — возмутилась она.
— Только не в данном случае. Если Дуг придаст своим репортажам несколько фривольный оттенок, это пойдет на пользу фильму.
Барбара удивленно уставилась на него.
— А если он раздует историю до скандала?..
— Только подстегнет всеобщий интерес! Публика обожает подробности из личной жизни кумиров.
— Значит, годится любая реклама?
— Более или менее.
Барбара взглянула на Айка неодобрительно.
— Великолепная жизненная позиция! — воскликнула она и замолчала на весь остаток пути.
Дом, в котором жил Шарон в Голливуде, не являлся его собственностью, а принадлежал продюсерской фирме, предоставлявший виллу в полное распоряжение режиссера на время съемок. Тут он чувствовал себя свободно, по-хозяйски, отдыхал и работал без помех, ценя покой и уединение.
Наскоро перекусив в кухне, Айк вдруг сказал:
— Нам давно пора определиться с тем, как играть спальные сцены между Анной и Крофордом… иначе перед камерой оба будем зажаты, что никуда не годится.
Барбара сразу забыла и про Дена, и про Дуга Уэлча. Эти эпизоды давно не давали ей покоя.
Некоторые актрисы могут запросто обнажаться перед публикой. Но Барбара была застенчивой, и ее совсем не радовало, если десятки людей будут на нее глазеть сначала в павильоне, а сотни и тысячи — на киноэкране.
