Казалось, эти коридоры никогда не кончатся.
«Когда же? Где?» – хотелось спросить Мэту, но он стиснул зубы. Задать можно только три вопроса, а выяснить что-либо, не задавая вопросов, довольно трудно.
– Надеюсь, ты приведешь меня к тем, от кого я получу ответы на свои вопросы, – заявил Мэт. – Чтоб сгореть моим костям, так будет лучше и для меня, и для тебя. Свет свидетель, я не шучу.
– Пришли, – объявил облаченный в желтое проводник и тонкой рукой указал Мэту на круглый проем вдвое больше любой двери, какую ему доводилось видеть. Проводник, блеснув чудны́ми глазами, окинул Мэта внимательным взглядом, широко открыл рот и сделал глубокий и долгий вдох. Мэт, нахмурившись, взглянул на него, и тот необычно, как-то волнообразно дернул плечами.
– Здесь ты можешь узнать то, что тебя интересует, – промолвил странный спутник. – Входи. Входи и вопрошай.
Мэт глубоко вздохнул, потом поморщился и потер нос. В воздухе висел острый тошнотворный запах. Юноша неохотно шагнул в сторону высокого дверного проема и огляделся, ища глазами своего провожатого. Но тот исчез. «Свет! И с какой стати меня тут что-то удивляет? Чтоб я сгорел, если сейчас поверну назад». У него вдруг мелькнула мысль, что без провожатого он, пожалуй, не сумеет вернуться к тер’ангриалу. Но Мэт шагнул в дверь.
Он очутился в круглом зале, вымощенном уложенными по спирали красными и белыми плитками и увенчанном купольным сводом. Этот зал не был окружен колоннадой, здесь не было никаких предметов мебели, однако посреди него, там, где начинался красно-белый спиральный узор, высились три толстых закручивающихся спиралью постамента. Мэт представить себе не мог, как на них можно забраться, разве что карабкаясь по извивам постаментов, но на каждом из них, скрестив ноги, восседало существо в красном одеянии, напоминающем с виду то, что было на его проводнике. Присмотревшись, Мэт решил, что не все они мужчины, – два удлиненных лица с причудливыми глазами чем-то определенно напоминали женские. Они пристально смотрели на него и тяжело, прерывисто дышали. Мэт задумался, а не он ли почему-то заставил их нервничать. «Может, я им чем-то не приглянулся? Хотя вроде я ничего не учудил». Он чувствовал, как взгляды странных существ пронизывают его насквозь.
– Мы долго ждали, – произнесла женщина, сидящая справа.
– Очень долго, – добавила сидящая слева.
– Но они все же приходят, – кивнув, сказал мужчина.
Все трое говорили задыхающимися, приглушенными голосами, точно такими же, как у его проводника, и почти неотличимыми один от другого. И все трое выговаривали слова резко и неприятно на слух. Мэт не смог определить, кто из них произнес:
– Входи и вопрошай – в соответствии с древним договором.
Мэт похолодел, но заставил себя подступить ближе. Осторожно, обдумывая каждое слово, чтобы оно не прозвучало даже отдаленно похожим на вопрос, он рассказал о том, что его тревожило. В родном селении – белоплащники. Они определенно охотятся за его друзьями, а возможно, и за ним самим. Один из его друзей собирается поэтому вернуться домой, дать отпор белоплащникам, другой же возвращаться не намерен. Возможно, что его семье ничто и не грозит, но разве можно быть в чем-то уверенным, когда дело касается этих мерзких Чад проклятого Света… И та’верен, который тянет его с такой силой, что и шагу лишнего не ступишь. Мэт не счел нужным называть имена или сообщать о том, что Ранд не кто иной, как Возрожденный Дракон. Свой первый вопрос, как, впрочем, и все остальные, он обдумал задолго до того, как решился спуститься в недра Твердыни, в Великое хранилище.
– Должен ли я вернуться домой и помочь своим землякам? – спросил он наконец.
Три пары глаз – странные вертикальные щелочки – отпустили Мэта, как тому показалось, с неохотой. Взоры устремились в пространство над его головой.
– Руидин, – произнесла женщина, сидящая слева. – Ты должен идти в Руидин.
Едва она сказала это, как взгляды всех троих вновь обратились на Мэта и все трое подались вперед, глубоко дыша, но в тот же миг зал наполнил бронзовый гул колокола. Восседавшие на постаментах, качнувшись, выпрямились, переглянулись и опять устремили взоры поверх головы Мэта.
