Восемнадцатый век и Французская революция - страница 39

Цель созвания генеральных штатов в cahiers определялась словами: возродить нацию, восстановить Францию, обрести снова полноту естественных прав, утвердить «священный и национальный договор короля и нации» (le pacte français), но чаще всего указывалось на то, что Франция должна была «восстановить», «упрочить», «получить» свою конституцию, последнее же слово употреблялось или в старом смысле вообще определенного государственного устройства, или в новом, какое оно утвердило за собою главным образом в XIX веке. У привилегированных и особенно у дворян часто заходит речь о «восстановлении конституции», т. е. они думали, что целью генеральных штатов должно быть возвращение старым сословиям их прежних политических прав, возвращение к старой сословной монархии, нашедшей свое место и в политической теории Монтескье, но у третьего сословия преобладало стремление к созданию новых отношений, дабы «уравновесить власть государя и права нации», чего можно было бы достигнуть путем разделения властей, которое тот же Монтескье усматривал в английской конституции.

Cahiers высших сословий и сводные наказы третьего сословия большею частью совсем не возбуждали вопроса, кому будет принадлежать учредительная власть и в каком отношении будут находиться штаты к королю. Одни cahiers представляли из себя просьбы к королю и генеральным штатам, другие – к королю, «заседающему» в генеральных штатах, а относительно реформ в наказах говорилось, что их «испросят», «вотируют» или что «будет постановлено», или же говорилось о «содействии» штатов в деле реформы, о «согласии» короля на то-то и то-то, и т. д. в подобном, не вполне определенном роде. Весьма немногие из тех наказов, которые высказывались точно и ясно, предоставляли учредительную власть, т. е. право дать Франции конституцию – одному королю, большинство же рассматривало это право, как право, принадлежащее самой нации, хотя и тут последнюю одни наказы понимали так, другие – иначе: или это была совокупность всех избирателей, или это были одни депутаты, или же те и другие вместе, причем, однако, и одни депутаты должны были действовать не иначе, как по указанию избирателей, дающих им безусловные инструкции (mandats impératifs) и лишающих их власти, раз эти инструкции не исполняются, – требование, особенно часто встречающееся в дворянских наказах. Наконец, третья категория наказов признает учредительное право за самими генеральными штатами, которые рассматриваются в них, как олицетворение всей нации, как целая нация, собранная в одном месте (la nation assemblée), как, наконец, «национальное собрание», – название, довольно часто заменяющее старое имя генеральных штатов. В данном случае пример был еще прежде подан брошюрной прессой, которая к старому сословному строю Франции применила понятие нации в новом смысле, какой оно получило в политической литературе XVIII в. Насколько, однако, решения нации будут обязательны для короля, вопрос этот не ставился и не решался с достаточною ясностью и определенностью, потому что, например, говорилось, что «будет санкционировано» или «утверждено» то-то и то-то, возможность же отказа санкционировать или утвердить при этом не предусматривалась. Зато, с другой стороны, во многих cahiers высказывается мысль, что нет ничего выше генеральных штатов, ибо они – вся нация в сборе, а нации принадлежит верховная власть, т. е. идея народовластия уже играет видную роль в политических соображениях cahiers. Мало того: даже те наказы, которые были составлены в самых смиренных и почтительных выражениях, рекомендуют депутатам производить на правительство давление, не соглашаться на налоги, пока не будет решен политический вопрос; генеральные штаты созывались для вывода правительства из затруднительного финансового положения, а штаты-то и не должны были помогать, пока не будут исполнены их требования. При этом генеральные штаты и впредь должны были собираться периодически (le retour périodique), по некоторым cahiers – в определенные сроки без участия правительства, иные же наказы требовали непрерывных (permanents) штатов, иногда еще так, чтобы они не могли быть вообще распускаемы (indissolubles) королем (в случае, например, конфликта) или могли быть распускаемы лишь не иначе, как по собственному на то изволению. Сами штаты, предполагалось, определят свою организацию, и по вопросу о последней cahiers расходились; все зависело от того, как кто понимал нацию. В духовенстве, где существовал антагонизм между высшим и низшим его слоями, образовался раскол: в одних духовных наказах воля нации понимается в смысле единодушия трех отдельных сословий (ordres); в других требуется поголовная подача голосов, хотя и с некоторыми предосторожностями; в третьих рекомендуется вотировать по сословиям, пока нация не прикажет иначе. Дворяне тверже стояли за сохранение сословного начала; многие дворянские наказы требовали, чтобы депутаты в случае установления поголовного голосования протестовали и удалились из собрания. Третье сословие, напротив, желало именно поголовного голосования, но и тут высказывались разные мнения: одни cahiers (и таких было большинство) не требовали слияния сословий, желая лишь, чтобы tiers état имело двойное представительство и чтобы его депутаты были из его же среды, а другие указывали еще на необходимость выделения особого крестьянского чина (ordre des paysans), но были и такие, хотя и в малом числе, которые утверждали, что третье сословие есть по существу дела сама нация, и что голосование должно быть не только поголовное, но и совместное. Каждый таким образом представлял себе по-своему конституцию, какую должна была иметь Франция, по-своему понимал, что такое нация и чем будут генеральные штаты, но