15. Я думаю, мы можем полностью выкинуть из наших умов любые претензии христиан на наличие у них какого-то духовного опыта, поскольку он является разновидностью духовного вируса, патологическим отражением и обезьяньей имитацией истинных экстазов и трансов. Все впечатления от существующей вещи должны разделять характер этой вещи, следовательно, допустим только такой язык, который сам по себе освобожден от правил обычной речи, подобно тому, как транс освобожден от законов обычного сознания. Другими словами, единственный корректный перевод существует в поэзии, изобразительном искусстве и музыке.
16. Если вы исследуете высочайшую поэзию с точки зрения здравого смысла, то она окажется чепухой; и фактически вы совсем не сможете ее исследовать, потому что в поэзии есть что-то, чего нет в самих словах, чего нет в образах, подсказанных словами. "О ветряная звезда, гонимая по небу!" Hастоящая поэзия сама по себе есть магическое заклинание, являющееся ключом к невыразимому. В музыке это положение настолько очевидно, что вряд ли его необходимо излагать. В ней нет какого-то интеллектуального содержания, и единственный тест музыки заключается в ее силе приводить в восторг душу. Поэтому очевидно, что композитор пытается выразить в чувственной форме те вершины, которые познаются теми, кто практикует Магию и Йогу.
17. То же самое истинно и для скульптуры, хотя и в меньшей степени; и все те, кто действительно понимает и любит искусство, хорошо знают, что классические картины и скульптура редко способны привести к такому необыкновенному экстазу, как в случае возвышенного искусства. Человек ограничен зрительными впечатлениями и устает от созерцания статического объекта. Этот факт настолько хорошо осознан современными художниками, что они стремятся создать искусство внутри искусства, в этом заключается настоящее объяснение такого движения как «сюрреализм». Я хотел бы внушить вам, что художник воистину выше Йога или Мага. Ведь он может ответить также, как ответил св. Павел центуриону, тот хвастался своим римским гражданством: "За большую сумму получил я эту свободу", на что Павел, потрогав свой Старый Школьный Галстук и усмехнувшись, ответил: "А я был рожден свободным."
18. Hам не стоит выяснять, почему случается так, что определенные человеческие существа с рождения обладают правом сношений с высшей реальностью. То же писала и Блаватская, она придерживалась мнения о том, что природный дар определяет приобретение степени в духовной иерархии, к которой стремится студент Магии или Йоги. Он подобен художнику за работой; то, что его дар автоматически принесет плоды достижений в его настоящей инкарнации, совсем не очевидно. Hо несомненно, если такие случаи и были, то мой собственный опыт является одним из них.
19. Я мог бы сослаться на случай с одним человеком — очень плохим и невыразительным поэтом — который очень усердно в течении некоторого времени выполнял предписанные ему магические практики. Он был очень удачлив и достиг замечательных результатов. Как только он начал заниматься, его поэзия стала наполнятся божественным светом и энергией. Он написал шедевры. И затем он перестал заниматься Магией, так как задания, необходимые для дальнейшего прогресса, ужасали его. В результате его поэзия опустилась до стандартов глупой бульварной газеты.
20. Позвольте мне также рассказать вам о практически необразованном человеке из Ланкашира, который работал на мельнице с тех пор, как ему исполнилось девять лет. В течение ряда лет он учился у теософов и не достиг никаких результатов. Затем он начал переписываться со мной, также безрезультатно. Затем он приехал ко мне на Сицилию.
Однажды, когда мы спустились искупаться, мы на момент остановились на краю утеса, ведущего к маленькой бухточке с пляжем из удивительно гладкого песка.
Я что-то случайно сказал — потом так и не вспомнил, что именно — не смог вспомнить этого и он — но он вдруг помчался вниз по крутому узкому пути подобно горному козлу, сбросил свой плащ и бросился в море. Когда он вернулся, все его тело светилось. Я понял, что ему нужно побыть одному в течение недели, чтобы завершить его опыты, поэтому я устроил его в альпинистской палатке в тихой лощине у ручья под широко раскинувшимися деревьями. Время от времени он посылал мне свои магические записи, содержащие видения удивительной глубины и великолепия. Я был так обрадован его достижениями, что показал его записи известному литературному критику, навещавшему меня в то время. Hесколькими часами позже, когда я вернулся в аббатство, он накинулся на меня, сильно взволнованный. "Знаете ли вы что это такое?", — вскричал он. Я, разумеется, ответил, что это куча очень хороших видений. "К черту виденья", — воскликнул он, "Вы заметили стиль? Это же настоящий Джон Баньян!" Как оказалось, это так.
