Поразительно, а может быть, и нет: как все женщины в вагоне, проснувшись одновременно, принялись наводить красоту, подкрашивать, глядясь в маленькое зеркальце, губы, делая их более или менее красными, подправлять брови. Наводить красоту для чего? Тем более во время поездки не к морю, а в самую глубокую глубинку? Или как раз для глубинки хотелось навести красоту?
Я вышел из поезда и присоединился к отцу с сыном среди высокой травы возле путей. Остановка поезда на перегоне объяснялась не просто прихотью машиниста. Причина была в аварии: отключилось электричество, но машиниста это не огорчило, а скорее порадовало, смотри выше. Скоро дадут. После чего отец с сыном продолжили свой разговор, и говорили они о том, что радуются предстоящему ужину, то ли в Три-Шато, то ли в Шомоне, сейчас уже не помню, с мамой и женой, в ресторане, и они уже заранее знали, что закажут, сын, кажется, нацелился на пиццу «Маргарита», а отец? Тоже не помню.
Там, где остановился наш поезд, пути уже не шли по долине реки Вион. Ее исток остался где-то позади, и теперь мы находились на возвышенности Вексена, довольно скромной по своей высоте, в пикардийской ее части (имелась еще норманнская и та, что относилась к Иль-де-Франс). Здесь, перед самым Лавильтертром (где-то на уровне «Деревни на валуне»), взгляд больше не путался, застревая среди бурелома в ложбинах, но мог свободно скользить, в любом направлении, до самого горизонта, уходя в уже невообразимую даль. Дул легкий, ровный ветер, словно не относящийся ни к какому времени года, с северо-запада, с той стороны, где при необходимости – лично я не испытывал ни малейшей потребности – за сотни километров отсюда можно было представить себе море, а там Дьепп, бухту Соммы и так далее. Раскидистость просторов проступала так ясно из-за сжатых полей, на которых осталась только кукуруза и которые обнимали большим кругом покатое плато, а также из-за полного отсутствия каких бы то ни было поселений или хотя бы отдельных построек, вроде какого-нибудь деревянного сарая, – видна была только одна телевизионная башня или водонапорная? – на еле заметной гряде холмов на среднем плане, именовавшейся «Ля Мольер». А вот что вполне соответствовало времени года, разгару лета, в этот час перед заходом солнца, с его светом, окрасившим все вокруг желтизной, так это растянувшиеся наподобие дюн группы облаков и всеобъемлющая синева неба за ними, на первый взгляд такая нежная и такая родная, но при ближайшем рассмотрении кажущаяся все более чужой, хотя и навевающей какие-то воспоминания, однако никакое воспоминание не всплывало, оставив человека, меня, нас, на произвол судьбы, как поступало и это синее небо, все более явно оставлявшее человека на произвол судьбы, сея тревогу, гораздо более пугающую, чем любая угроза.
Тем надежнее, если не сказать гораздо роднее, казалась земля внизу, стоило опустить взгляд, оторвавшись от неба, готового, чего доброго, прибавить приветливого радушия. Это была, по крайней мере, там, где остановился на перегоне поезд, местность без каких бы то ни было цветов, раскрывшихся или только-только распускающихся, только с вездесущей белизной вьюнков, преобладавших тут и расползавшихся от травы до самых верхушек деревьев. Только теперь, в это время суток, чашечки вьюнков – какой полуденный блеск разливался – изнутри! – давно уже закрылись, свернулись, как «самокрутки, плохо набитые табаком» (сказал бы румынский каменщик), или болтались среди кустов, похожие на «использованные женские тампоны» (португальский плотник?). Но даже без цветков и бутонов эта земля, представленная силуэтами веток орешника и бузины и расходящихся веером стрельчатых листьев ясеня и белой акации у железнодорожного полотна, сверкавших черными прорезями в самом низу, далеко от неба, она протягивала – в подарок! – мне, ему, нам свои букеты в знак совершенно иного приветствия.
Откуда взялось вдруг ощущение такой принятости в круг земли? Такого перехода к ней и погружения в нее? Такой особой репатрированности? – Слушайте: в ясном предвечернем свете вдалеке, но как будто совсем близко, я увидел воровку фруктов, идущую по Вексенскому плато. Не было никакой нужды, но я все же посмотрел в бинокль, который повесил себе на шею перед выходом из дома (еще одно прибавление); кому интересно, могу сообщить и производителя – пока же только марку: «LEGEND».
