Императрицу, несомненно, адюльтер мужа оскорблял, как и венценосную особу, так и как женщину, тем более что «предмет» воздыхания супруга был уж очень неказист. Подруг связывали не только общие литературно-политические пристрастия, Воронцова была поверенной сердечных тайн императрицы. Несмотря на то что родная сестра Екатерины Воронцовой была причиной неприязни императора Петра III к супруге, Воронцова искренне сочувствовала императрице-женщине и всячески «помогала» развеять скуку и печаль, устраивая любовные свидания своей царственной подруге и была в курсе всех ее сердечных приключений, даже самых пикантных, например рождения внебрачных детей, заботу о которых поручали все той же Протасовой. Но даже из записок Дашковой видно, что Екатерина Великая благоразумно помалкивает о своих политических планах. А они были: в это время будущая императрица с нетерпением ждала смерти Елизаветы Петровны и писала английскому послу: «Ну, когда же эта колода умрет!» – и получала от него деньги на переворот. А юная романтичная Катенька Дашкова? Она тоже полезна, пусть приносит сплетни, болтает везде о достоинствах великой княгини – в большой игре все пригодится. Надо сказать, что императрица все-таки была признательна Воронцовой и никак не соотносила ее с сестрой-разлучницей, хотя и относилась к ней с некоторой долей снисходительной осторожности. Княгиня же Дашкова дерзила императору на приемах, защищая изо всех сил «обиженную» подругу императрицу, дружила с Екатериной (думала, что дружит), ей казалось, что она не просто в центре заговора, но является его главной пружиной, его мозгом. До самой смерти она была убеждена, что именно благодаря ее усилиям Петр III лишился престола, и Екатерина стала императрицей. И до конца жизни ждала признания и исключительной благодарности от своей венценосной подруги. Дашкова была награждена орденом Св. Екатерины и получила 24 тысячи рублей, но не заняла при дворе того места, как ей мечталось…
Всю деятельность при дворе Екатерина Дашкова, в девичестве Воронцова, разворачивает будучи замужней дамой, в противном случае, девице много не простилось бы, в том числе и европейское вольнодумство. Она пишет записки, активно «соотносится» с единомышленниками, ездит в полки с поручениями, ведет умные ученые беседы с известными ей участниками заговора… Одним словом, все, как когда-то мечталось юной, не лишенной воображения маленькой тщеславице.
На самом деле истинные пружины заговора, который плели Екатерина и братья Орловы, были неведомы юной княгине. Екатерина Алексеевна была опытным, скрытным политиком, играла в смертельно опасную игру и точно выверяла каждый свой шаг.
Задумав государственный переворот, и вместе с тем желая до времени оставаться в тени, Екатерина избрала главными союзниками своими Григория Григорьевича Орлова и княгиню Дашкову. Разумеется, активное и непосредственное участие Екатерины Дашковой-Воронцовой в дворцовом перевороте против Петра III было предопределено. И это притом, что император Петр III был ее крестным отцом.
Светлейший князь (с 1772) Григорий Григорьевич Орлов (1734–1783) – генерал-фельдцейхмейстер, фаворит императрицы Екатерины II, второй из братьев Орловых. От него императрица имела внебрачного сына Алексея, родоначальника графского рода Бобринских. Принял активное участие в дворцовом перевороте, успех которого вознес Орлова на вершину почестей и влияния. Григорий Орлов не являлся выдающимся государственным деятелем. Скорее всего императрица смотрела на него как на податливый материал, который должен был поступать так, как ей нужно. На все государственные должности Орлов был назначен не по своей воле, но он обладал определенным темпераментом, авантюризмом и находчивостью, имел довольно точную оценку текущих событий, и был полезным и сочувствующим консультантом во время раннего периода правления Екатерины II.
Первый пропагандировал среди войск, вторая – среди сановников и аристократии. Благодаря Дашковой были привлечены на сторону императрицы граф Н. И. Панин, граф К. Г. Разумовский, И. И. Бецкой, Барятинский, А. И. Глебов, Г. Н. Теплов и другие сановники. Она была умна, умела красиво говорить, обладала даром убеждения и искренно верила в то, в чем пыталась убедить придворных «зубров», поднаторевших в дворцовых интригах. По метким словам кого-то из государственных деятелей той эпохи «мы развлекались да посмеивались, а девчонка (Дашкова. – Ред.) горела».
