— Нешто ты Охримов сын? — сморщил лоб Ермолаев.
— Да нет, не узнаете, что ли?
— За свою короткую жизнь я столько повидал физий, что всех и не упомнишь.
Милиционер построил обидчивое выражение.
— Да шутю я, шутю, — Ермолаев протянул руку. — Здорово, Серый.
— Здравствуйте, — милиционер растянул рот до ушей, показав десятки акульих зубов.
— Как она ничего?
— По-разному, а так все в норме. А вы как тут?
— С Баскаковым повидаться.
— А-а-а. У себя.
— Как он?
— Баскаков-то? Полковника получил.
— Ого.
— Так это гастролер, думаете? — рассуждал Ермолаев.
— Здесь народ здоровый, непьющий, морально устойчивый, военная часть, предприятие секретное, все друг друга знают, а если уж лиходей завелся, то это из пришлых, — делился своими соображениями полковник. — Главное, чтоб панику не поднимать, а то слухами обрастет и пошло-поехало…
— Он в одном районе работает, как я понял?
— Да нет, это просто совпадение. Тут маньяка нет — обычный грабитель. В последний раз, например, снял серьги и кольцо.
— Можно дела посмотреть?
— Не положено.
— А все-таки? По знакомству.
— И по знакомству не положено. Я ведь не лезу шпионов ловить. И вообще — ты же на отдыхе, вот и отдыхай…
Вечером Ермолаев пошел к Мещерякову. Тот начал плакаться в жилетку на свои неудачи. Рассказал, как недавно собственнолично задержал подозрительного типа, который крутился около школы. И был совершенно уверен, что это и есть тот самый маньяк. И одет странно, и выглядит как зомби, одно слово — псих. А потом этот тип предоставил твердое алиби, и Баскаков пригрозил выговором, когда уже забрезжила новая звездочка. Статистика, дескать, страдает, начальство под монастырь подвел, и вообще самодеятельность. Да, если не везет, то это надолго…
И вообще, Баскаков, вначале подгонявший расследование, теперь охладел к этому делу и с большим неодобрением отнесся к энтузиасту молодого сотрудника.
— Стареет наш полковник, как-то резко прыть потерял, — заключил Мещеряков. — О пенсии думает, что ли?
— Боится, что ты его подсидишь, — полушутя предположил Ермолаев. — Значит, ты решил сам расследованием заняться?
— Ну так… Не то, что бы… Почему бы и нет?
— А кому поручено?
— Сам полковник взял.
— Вот как? А ты-то доступ к материалам имеешь?
— Нет проблем, — ответил Мещеряков. — У нас с этим просто, все в шкафу лежит, а ключ на доске.
Ермолаев разложил бумаги на столе. «Нет, не прав Баскаков. Ограбление имело место только в последний раз. Во всех случаях смерть наступила от механической асфиксии. Все-таки маньяк? И еще — две последние жертвы учились в одной и той же школе, и все трое были ровесницами. Совпадение? Надо выяснить, были ли они знакомы между собой. Кстати, тетка сказала, что внучка ее знакомой училась в одном классе с последней жертвой преступника — вот, пусть Серый у нее поспрашивает. Или нет, можно и самому, а то придет милиционер, напугает всех, а так — просто знакомый пришел поинтересоваться, обычное дело. Ну ладно», — Ермолаев еще раз посмотрел на фотографии в материалах дела и закрыл папку.
«Что она так на меня смотрит? — удивился Ермолаев. — Как будто встретила старого знакомого. Но мы точно не встречались, хотя… Нет, точно нет».
— Вы — Виктория Царева? Я бы хотел пару вопросов задать, — продолжил он.
— Конечно, — Вика наконец отвела взгляд. — Проходите.
«Я точно ее где-то видел, и совсем недавно. Может на вокзале или на улице? Нет, на фотографии, в деле. А, вот оно что, — осенило Ермолаева. — Она похожа на Киру Савенко, вторую жертву преступника. Надеюсь, в этом совпадении нет ничего мистического…»
— Вика, а ты Анастасию Крымову хорошо знала? — Ермолаев сам не заметил, как перешел на «ты».
— Наську… Настю? Конечно. Мы же дружили, и в одном классе учились.
— А Киру Савенко?
— Нет, совсем не знала. Она из другого класса была.
— А я думал, вы двоюродные сестры — очень уж похожи.
— Да? — удивилась Вика. — Нет, никакие не сестры, вообще ее не знала.
— И общих знакомых у вас не было?
— Нет. Думаю, нет. А что?
— Об этом потом. Просто при расследовании каждая деталь важна, — пояснил он. — Ну, а такую Елену Тихомирову не знаешь, случайно?
