Снова звонил мистер Харкнесс из «Сотбис». Перезванивать ему я не хотел и не видел смысла снова пытаться дозвониться до Элис Котрелл, полагая, что этот номер к ней не имеет никакого отношения. Поэтому я просто беседовал о книгах с Генри, который стоял, облокотившись о прилавок, теребя свою серебристую бородку. Он рассказывал о том, какое впечатление произвел на него когда-то Томас Вулф.
— Мне казалось, — говорил он, — что «Взгляни на дом свой, ангел!» просто потрясающая книга. Но несколько лет назад я попробовал перечитать ее — и ничего не вышло.
— Что ж, домой возврата нет,[15] — сказал я.
— Может и так, но есть ведь несколько книг, которые я перечитываю постоянно. А чтобы читать Вулфа, на мой взгляд, нужно быть молодым.
— То же самое с «Доктором Зюссом».
— Не знаю, — ответил он. — Больше всего у него мне нравится «Кошка в шляпе». И еще одна, про мальчика со шляпами.
— Бартоломью Каббинс, — подсказал я. — Может, вам просто нравятся книги про шляпы? У меня где-то завалялась «Зеленая шляпа» Майкла Арлена. Она у меня уже несколько лет, и, если вы читали ее, может, подскажете, хороша она или нет. А как насчет «Ничьего ребенка»? Если вы прочитали его в семнадцать лет, вы, наверное, скажете, что он изменил вашу жизнь, хотя в этом я почему-то сомневаюсь.
— Мне было далеко за семнадцать, когда он вышел.
— Но вы его читали?
— Когда он вышел, и с тех пор еще несколько раз просматривал.
— Но я не думаю, что он изменил вашу жизнь. Я прав?
— Думаю, всё так или иначе меняет нашу жизнь, — задумчиво проговорил он. — Даже утренняя газета, даже реклама на упаковке. Прочитав ее, человек уже становится немножко другим.
Разговор перетек в приятнейшую философскую беседу. Я покупал книжный магазин в надежде на такого рода беседы и окунулся в нее с головой. Звук открывающейся двери прервал меня на середине фразы. Я обернулся и увидел на пороге женщину, которая показалась мне знакомой. Впрочем, я не вспомнил ее, пока она не произнесла:
— Привет! А вы что здесь делаете?
Это была Айзис Готье, и я не узнал ее, пока она не заговорила, потому что выглядела она на этот раз совсем иначе. Сегодня она была одета не как паддингтонский мишка, но выглядела очень привлекательно в синих джинсах и розовой кофточке от «Брук Бразерс». Ее тугие косички превратились в прямые волосы до плеч с красными прядями, в которых — какой я наблюдательный! — я распознал парик.
— Я бываю здесь регулярно, — объяснил я. — Это мой магазин. А вот что вы здесь делаете?
— Я не к вам обращаюсь, — ответила она, глядя на Генри, который выпрямился и опустил руку. — Ох, прошу прощения. Я обозналась. — Потом она обернулась ко мне: — Мне известно, что это ваш магазин. И мне также известно, чем вы занимаетесь в нерабочее время. И я считаю, что нам нужно поговорить. — После этого она повернула голову и снова посмотрела на Генри.
— Пожалуй, мне пора пойти перекусить, — дипломатично заметил он.
Она хранила молчание, пока за ним не закрылась дверь. Потом сообщила, что разговаривала с Марти, который сказал ей, что говорил со мной.
— Он уверен, что вы не убивали Антею Ландау, — сказала она. — Но то же самое говорил и тот полицейский. Вы приходили туда, чтобы что-то украсть, но вы этого не нашли.
— Мне не нравятся такие предположения, — ответил я. — Словно я какой-то мелкий жулик, полный профан.
Я одарил ее моей самой обезоруживающей улыбкой, но не заметил, чтобы она возымела хоть какое-то действие.
— Вы вор, — продолжала она, — и вы пришли в отель, чтобы что-то украсть. А кто-то проник в мой номер и украл мои рубины. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что вы приложили к этому руку.
— Я уловил вашу мысль, но…
— Марти говорит, что это не вы, — перебила она. — Но тут есть один нюанс. Когда я впервые сообщила ему о пропаже рубинов, я почувствовала, что он мне не поверил. Он решил, что я просто придумала способ оставить их у себя, не отказываясь их вернуть. «О, я бы и рада, не хочу, чтобы бедная миссис Консидайн страдала по моей вине, но что поделаешь, раз их у меня украли».
— Великолепно, мисс Скарлетт, но при чем тут я?
