Они заперли ее в кабинете Рен Унимо. Ожидая прихода директора, она упала на стул, сложив руки на груди. Она не должна была огрызаться на Джул. Это было грубо. Девушка определенно пыталась быть милой и любезной. Чувствуя вину, Камилла избегала Джул весь остаток дня. По правде говоря, Джул казалась действительно хорошей и дружелюбной. Но ей не нужен никто другой. Она и Габриэль справятся со всем, чем потребуется. Она действительно не хотела нести ответственность за причинение боли кому-то такому невинному как Джул. Она по-прежнему не знала, что заставило их уехать из дома.
Дверь открылась, но это был не директор. Зашел парень, который глазел на Джул в кабинете химии, его бровь поползла вверх, когда он заметил Камиллу.
Кей? Кай? Что-то забывающееся.
— Уже направили в кабинет директора, — произнес он. — Это, наверное, новый рекорд. Какое там у тебя имя? Ромашковый[4] чай?
Камилла не удостоила его ответом, она отвернулась, чтобы осмотреть стену позади стола Унимо. В одной из рамок висел чистый лист пергамента, и она пыталась разгадать его значение.
— Ах да, ты же издалека, — сказал он. — Не можешь даже понять шутку. Я Кей. Уверен, ты умирала от любопытства. Сакамото. Не обращай на меня внимания, я пришел только забрать кое-что.
Он обошел вокруг стола и открыл ящик. Пошарил минуту в документах, потом закрыл его и открыл следующий ящик.
Камилла нахмурилась. Разрешалось ли ему тут находиться? Не похоже, что он знает кабинет директора достаточно хорошо. Больше похоже на то, что он обыскивает стол директора, а не выполняет поручение. Но о том, чтобы сказать что-то не может быть и речи. У нее не было подходящих слов. Разве что…
Его имя было японским. Может, он говорит по-японски? Всё стало бы гораздо проще, если бы ей было с кем поговорить. Она никогда не думала, что ей настолько сильно будет не хватать обычных разговоров.
— Тебе действительно разрешили здесь находиться? — спросила она по-японски.
— Хм? — он оторвался от ящиков.
— Твои действия подозрительны, — говорила она. — Объяснись.
Его губы незначительно изогнулись:
— Извини. Я не говорю по-китайски.
Такая надежда была разрушена.
— Японский, — отрезала она.
— Ах, да, — сказал он легкомысленно. — Ну, на нем я тоже не говорю. Я, конечно, знаю несколько слов типа каратэ…ниндзя… камикадзе и всё в таком роде.
Он произнес их все неправильно. Он действительно был американцем.
— Камикадзе, — произнесла Камилла, позволив раздражению просочиться в голосе.
Он пожал плечами.
— Здесь нет никакой разницы. Различия, наподобие этого, тебе следует просто выучить. Извини, что разочаровываю. Не хочешь повторить то, что сказала на английском? — он слегка наклонил голову, словно птица.
Она начинала думать, что Кей Сакамото не тот тип людей, с которыми она желает говорить на любом из языков.
— Нет, — ответила она ему, опустив взгляд в пол.
— Не стесняйся, — сказал он. — Стеснение никогда не помогает.
— Я не стесняюсь, — проворчала она. — Ты мне не нравишься.
Он притворно обиделся.
— Не понимаю как такое возможно. Я всем нравлюсь. Ты никогда не будешь здесь одиночкой, если получишь парочку социальных навыков. Ладно, я покажу тебе. Шаг первый — бессмысленный разговор. Ты выбираешь что-то в другом человеке и заставляешь его говорить об этом. Люди любят говорить про себя. Притворись, что ты заинтересована, и люди уже будут считать тебя лучшим другом. Как-то так.
Он сел в кресло Унимо, видимо, забыв о поручении. Что он все еще делает здесь? Ему нужно было уйти. Она просто хотела побыть одна.
— Мне нравится эта металлическая…штука, — отметил он, указывая на железный браслет на ее руке. — Где ты ее взяла?
Камилла посмотрела на него с опаской. Это не его дело. Бессмысленный разговор или нет, но он ухватился за ту тему, о которой она говорить не желала. Габриэль обманул ее, надев браслет ей на руку годы назад, и он до сих пор не снимался. Она простила его за это, но кусок металла все еще раздражал. Одно только упоминание о браслете вызвало желание расцарапать его. Она носила его всегда, и даже если он не сделал ничего плохого, порой ей хотелось расцарапать кожу под ним.
