Я не знал, смеяться или плакать, глядя, как неугомонный виртуоз приседает в нелепой попытке быстрее прогреть пространство под куполом.
Вероника смотрела на него и улыбалась, мягко так, по-домашнему. Я отвернулся, достал еще один пережиток позорного прошлого — смартфон.
Разблокировал экран, ткнул иконку «Галерея». Шестое чувство мигом привело меня к нужному альбому, но… перед удалением я не смог удержаться от искушения.
— О, господи, — вздохнула Вероника, заглянув мне через плечо. — Я тут, рядом сижу, привет!
Я вздрогнул. Почему-то не ждал, что она увидит. Я прощался с собой прежним, и никто не должен был вмешиваться в этот ритуал. Впрочем…
— Возьми. — Я сунул смарт Веронике. — Я поклялся удалить это, когда бежал из вашей тюрьмы.
Вероника перелистнула фото, глядя на себя со спины, пожала плечами.
— Откуда ты вообще…
— Собственно, этим он меня и выманил.
В ответном взгляде было столько сарказма, что я поежился.
— Что не так? Посмотри сама, удали и…
— Ник, ты — лох, и это врожденное. А Джеронимо — болтун, и это тоже врожденное. Вы прекрасная пара.
Повернув смарт экраном ко мне, она продолжила листать снимки. Вот Вероника стоит спиной без лифчика, вот она вполоборота, вот повернулась лицом, прижимая к груди скомканную водолазку. Вот совсем близко ее разгневанное лицо. Крупным планом кулак. Титр: «Конец альбома».
— Наслаждайся, — протянула она мне смартфон. Я взял его, чувствуя себя полным дураком. Наши пальцы соприкоснулись, и лицо Вероники изменилось.
— Ну-ка иди сюда!
Она подтянула меня к себе, коснулась губами лба и витиевато выругалась по-испански.
— Да у тебя же градусов сорок! Вот, черт!
Я кивнул. Да, со мной явно было что-то не так, и теперь дрожь вернулась, озноб пробрался в самые кости. Стуча зубами, я повалился на спину, вяло отбиваясь от сильных рук Вероники, которая стаскивала с меня комбинезон, расстегивала куртку.
— Дура, мне холодно! — застонал я.
— Тебе жарко, дебил! — заорала Вероника. — Где мой мешок? А, вот. Надеюсь, они хоть каких-то лекарств положили… Ай, гребаный ты в рот! — По мне запрыгали разноцветные шарики, и я, с трудом сфокусировав взгляд, увидел россыпь Чупа-Чупсов.
Неподалеку Джеронимо, отдыхая между подходами, распевал песенку:
— Дремлет притихший северный город,
Низкое небо над головой!
Что тебе снится, Ядерный Фантом,
В час, когда солнце встает над землей?
Я засмеялся, трясясь в лихорадке, и, закрыв глаза, провалился в беспамятство.
Мрачным коридором с мигающими лампочками шел, улыбаясь жутковатой улыбкой, сеньор Рикардо. Что бы ни означал этот ночной вызов дона, для Рикардо он мог обернуться лишь во благо. Ведь нет и не было у Фантома более верного слуги. А возможно, и не будет.
Перед толстой свинцовой дверью Рикардо остановился, сделал несколько глубоких вдохов. Единственный в доме, он смел заходить сюда без защитного костюма, подчеркивая высочайшую степень приверженности дону. Конечно, свинцовый гроб надежно защищал от излучения, но все равно Рикардо тратил секунды на то, чтобы успокоить сердце и дыхание.
Вот рука крутанула ворот, лязгнул замок, отворилась тяжелая дверь. Рикардо пересек огромный зал и остановился посередине, сбоку от исполинского гроба.
— Вы хотели меня видеть, дон Альтомирано?
Несколько секунд было тихо, потом зал наполнился шепотом:
— Ближжжже!
Рикардо вздрогнул, но колебаться себе не позволил. Шагнул вперед, остановился у самого гроба, из-под крышки которого в тот же миг выбилось зеленое свечение. Крышка затряслась, и Рикардо, слишком поздно заметивший это, с воплем отшатнулся.
Рука из гроба, бледно-зеленая, светящаяся и невероятно длинная, вцепилась в горло Рикардо. Зеленое свечение переползло на искаженное болью и страхом лицо, на трясущееся тело.
— За… что? — прохрипел Рикардо.
— Ты — мой самый верный и жестокий слуга, — ответил шипящий голос дона. — Ты стар, изворотлив и умен. Только тебе я могу доверить самое важное. Набери солдат. Иди на восток. Убей моего сына. Убей Ривероса. И, если без этого будет не обойтись — убей мою дочь. Твой период полураспада составит две недели, по истечении которых ты сгоришь. Благодарю за службу, мой верный Рикардо.
