— Ну да? — Сара присвистнула. — Вас только послушать! Ведь вы не выносите эту бабу.
— Да, но мне жаль ее. По-моему, она не слишком счастлива.
— Боже мой, это вы должны быть начальницей, а не она. Вы, по крайней мере, заботитесь о людях. Фу-у, какое облегчение. — Сара пожала руку Оливии. — Спасибо. Мне сейчас только еще одной беды не хватало.
— Еще одной? Есть и другая?
— Да. Это насчет сыпи у Нила на яичке.
Оливия остановилась. Глаза у Сары снова были полны слез. Оливия вытащила из кармана макинтоша чистый носовой платок и предложила девушке.
— Я подцепила лобковых вшей, — очень тихо проговорила Сара.
Оливия провела пальцами по ее горячей щеке:
— Ерунда. Не плачьте.
— Это обнаружилось, когда я сдавала мазок. Я чувствовала, что у меня не все в порядке, но не понимала что. Это было так унизительно.
— Ох, Сара, бедная девочка.
— Я поссорилась из-за этого с Нилом, потому что прекрасно знала, я тут ни при чем. Выходит, он шляется по всему городу где и с кем попало.
Сара невесело рассмеялась и хлюпнула носом.
— Надеюсь, вы ему высказали все, что о нем думаете.
— Еще как! Чтоб у тебя яйца отвалились, вот что я ему сказала.
Оливия спрятала улыбку, и они медленно пошли дальше. Скверная история. Можно сказать, что ей самой в молодые годы сопутствовала удача. Судьба избавила ее от подобных тревог.
— В таком случае вам непременно надо чем-нибудь себя подбодрить, — сказала Оливия. — Как насчет маленького подарка себе самой? Я иногда так делаю.
Сара о чем-то думала, когда они подошли к пешеходному переходу. Внезапно она повеселела.
— Вы переносите вид крови, Оливия?
— Что? — Оливия побледнела.
— Мне уже несколько лет хочется это сделать, но Нил меня отговаривал. Это не займет много времени. Мы могли бы управиться за час нашего перерыва, и мне нужно, чтобы кто-нибудь со мной пошел, у самой храбрости не хватает.
— Какого дьявола вам хочется сделать?
— Татуировку.
Оливия уставилась на Сару в полном изумлении.
— Колокольчик на плече. Как вы думаете?
— Я…
— Сейчас все это делают. Это очень модно. Вы пойдете со мной?
Оливии вдруг стало смешно. О чем, собственно, она размышляет, чего опасается? Это Сарина жизнь, ее тело и ее решение. Сама она никогда не бывала в салоне тату, хотя и видела один в переулке, отходящем от главной улицы. У нее ведь был в жизни период, когда она считала, что надо осуществлять новые идеи, а не отказываться от них. Почему бы ей не пойти с Сарой? Это необычный способ провести время ленча. Обычно она брала с собой сандвичи в какой-нибудь укромный уголок и съедала их.
— Ну что ж, пойдемте в салон тату, — объявила Оливия, удивляясь себе вот уже второй раз менее чем за час.
Это был Эш.
Луизу смутило прежде всего то, что он стоял на пороге ее квартиры. Она глазела на него в изумлении целую минуту, прежде чем обрела дар речи.
— Вот это да! — произнесла она.
Эш улыбнулся.
— Привет.
Луиза была в старом сером кардигане, желтых с черным легинсах и толстых носках. Волосы растрепаны до невозможности. Луизе хотелось их незаметно пригладить, но Эш смотрел прямо на нее. Она всплеснула руками.
— Как ты узнал, где я живу? — спросила она, все еще стоя на коврике у дверей.
— А твои документы, помнишь?
— Ох, верно. — Он вроде бы не собирался ретироваться. — Хочешь войти?
— Если тебя это не обременит. Сегодня сильный мороз, черт возьми, но я прогуливался, чтобы прояснить голову, и решил зайти и спросить: почему ты убежала тогда?
Ему определенно стоило зайти. Луиза мигом прикинула состояние квартиры. Кажется, оно не столь скверно, как бы могло быть. Она сидела за пианино, когда раздался звонок, и пришла в привычный ужас при мысли о том, что это может быть Джон, но почему-то не чувствовала себя неловко оттого, что ее квартиру увидит Эш, как это бывало, когда она приводила сюда Джона. Луиза прогнала от себя эту мысль.
— Сейчас поставлю чайник.
— И к тому же я просто хотел узнать, все ли у тебя в порядке, — добавил Эш, входя в квартиру следом за ней.
Он остановился и посмотрел на ее железный канделябр. Луиза бросила на Эша взгляд через плечо. Но он лишь приподнял брови и проследовал за ней на кухню. Взял стул и уселся вполне непринужденно. Это не вызвало у нее чувства неловкости. Ему не нужно было говорить: «Садись, пожалуйста, извини за беспорядок». В ее кухне он держался так же свободно, как и в своей собственной. И Луиза тоже почувствовала себя свободно.
